Алинна Ниоткудина - Ключ от радуги

их тревожащая песня. Беззвучно слетали осенние листья, и как лист с неба спустилось на гриф инструмента серебристое перо. Музыкант настроил струны и спел, спел во след улетевшему клину, спел не по заказу, не для услаждения высоких особ, а потому что песня рвалась на свободу:

Кто ты бродящий в мирах

Сплетающий путы из снов?

Взмах, руки тонкой взмах

Накроет сетью оков.

Ты бродишь, летишь сквозь туман

Не ведая… помня про сон

Ты пьешь тумана обман

И правда не правда…все сон

Придумаешь новый канон

Был вымысел — станет исток

И новым станет закон

Но вновь розовеет восток

Сна чары опять опадут

Рассыпятся в белую пыль

Вдыхая сна чашу до дна

Гадая…, что правда…, где быль…

(Маргарита Сказ)

Глава 1

Шумит бескрайняя степь… Ревут варги, кричат орки, звенит упряжь, скрипят повозки, скворчат над кострами мясные туши, да варится в огромных котлах мясо. Кругом пыль и мелькание ярких шатров и одежд. Такого столпотворения нет даже на знаменитой Каравачской ярмарке, да и не были орки, что собрались на общий совет родов, на ярмарке. Скоро, впервые за последние двести лет, должен собрался Большой Совет — кылгын. Много, много лет шаманы вопрошали у Танис разрешение собраться на Большой Совет, чтобы выбрать улу-кагына, но ответом была тишина, а в этом году Темноокая богиня дала, наконец, свое соизволение. Вот и собрались орки со всей степи и шумят, пытаясь выбрать Большого военного вождя, и ждут назначенной ночи — ночи темного светила — ночи Таниса.

Нет места на Лари для двух народов: для орков и эльфов, кто-то из них должен уйти, и это НЕ орки. Пришло время для Великикого Похода на длинноухих родственничков, пришло время убрать эту ушастую поросль с Лари. Скоро, если будет такова воля Темноликой, будет избран Большой военный вождь улу-кагын и поведет соплеменников в Великий Поход.

Радуются орки, будет большой поход — значит, будут варги и шатры для выкупа невесты и не угаснет Род. Да, многие погибнут, но остальным достанется больше добычи и калым будет больше. Выбирать лучших будут, конечно, полногрудые и веселые орчихи, но что лучше всего может растопить сердце девушки, как не богатое подношение? А где его взять, если не в походе?

Вот и сидит верховный шаман на многослойном войлочном ковре и смотрит внимательным взглядом на посланного богиней враана^[3]. А враан ухватился крепкими когтями за плечо полногрудой и крутобедрой статуи и тоже смотрит на шамана то одним, то другим круглым птичьим глазом. Стар верховный шаман, очень стар… Он уже и не помнит, сколько он видел восходов темной луны, но не помнит он, чтобы рассказывал ему его учитель, предыдущий Верховный шаман, что посланец Великой богини может быть так молод. "Вон у клюва еще желтое виднеется и кожа на лапах тоже еще желтая, а не цвета старой кости. Но сколько я его не проверял, все приметы показывают, что это посланец. И прилетел на зов и с прошлого камлания сидит на статуе ждет. Только поесть слетает, а потом опять, обратно на плечо богини. Хоть ты тресни, посланец! Ох, не кончится этот кылгын ничем хорошим, не кончится. А тут еще эти мелкие разлетались! " И верховный шаман стегнул длинным бичом по крутящимся у его шатра чик-чикам^[4], пара птичек упала, поджав лапки, растеряв окровавленные перышки.

И в то же мгновение в полудне пути от стойбища Верховного шамана, в темной, заросшей колючими кустами балке, упал перекошенный от боли человеческий маг, желтый — специалист по животным.

— Гарим, Гарим! Ты что? — стал трясти его за плечи товарищ.

Маг застонал и открыл глаза.

— Пить дай… Как он меня бичом… старый пень… чтоб его самого так приложить… — и маг стал пить теплую воду из флажки. Пил он воду экономно, подолгу держа во рту каждый маленький глоточек, наслаждаясь чудным мигом течения воды по языку.

— Ну, что увидел?

— Да все также… Орки собираются, а этот старый пень сидит перед этой расплывшейся от жира каменной бабой и с врааном взглядом бодается. Придется сидеть здесь и ждать ночи Темной богини. До этого я больше туда ни с чик-чиками, ни с враанами не полезу. Я после стрелы, что орки забили в грудь моему враану, я туда не сунусь. Сколько там у нас чик-чиков осталось?

Его напарник посмотрел в заботливо укрытую в кустах клетку.

— Два…

— Вот, поэтому давай отдыхать, --">