Терри Пратчетт , Йен Стюарт - Сборник "Наука Плоского мира". Компиляция. Книги 1-4

Круглого мира, от которой ускользает то, что, собственно, ее и двигает. Ведь наука – это не нечто абстрактное. Вы можете просеять сквозь сито всю Вселенную, но не найдете ни малейшего следа науки. Потому что наука – это структура, созданная и поддерживаемая на плаву людьми, а люди всегда выбирают то, что им интересно или хотя бы заслуживает их внимания. При этом очень часто они думают в повествовательной манере.

Да, нарративиум – мощнейшая штука. Нам так и хочется изобразить свои частные истории на полотне Вселенной. Когда люди впервые посмотрели на звезды, эти огромные пылающие солнца, находящиеся ужасно далеко от нас, они увидели в них быков, драконов и героев местного значения.

Как бы там ни было, эта особенность человеческого мышления не слишком влияет на содержание правил, однако определяет, какими именно правилами мы заинтересуемся в первую очередь. Ко всему прочему, все, что мы, люди, наблюдаем вокруг себя, порождено законами Вселенной, и таким образом повествовательный императив проникает и в науку. Люди вообще думают историями[2]. По крайней мере классическая наука всегда занималась тем, что раскрывала перед нами истории. Вспомним обо всех этих томах, вроде «Истории человечества», «Происхождения человека» или вот, кстати, – «Краткой истории времени».

Помимо повествований собственно о науке, Плоский мир может нам пригодиться еще вот в чем: поможет ответить на вопрос: «А что, если?..» Мы вольны использовать Плоский мир в качестве умозрительной экспериментальной площадки и представить, как развивалась бы наука, если бы Вселенная была другой. Или история науки пошла по другому пути. Таким образом, мы можем как бы взглянуть на науку со стороны.

Для ученого мысленный эксперимент – это последовательность рассуждений, ведущихся в своей собственной голове. С их помощью он может разобраться в проблеме, не прибегая к натурному эксперименту, что существенно экономит время и деньги, а кроме того – избавляет от позора в случае получения не совсем подходящих результатов. Тогда как Плоский мир придерживается более практичных взглядов: мысленный эксперимент там поставить невозможно, а если бы даже и было возможно, все равно ничего не получится. Но тот мысленный эксперимент, который имеем в виду мы, ученые проводят постоянно, часто даже не осознавая этого, причем ставить его на практике совершенно не требуется, – так и так не сработает. Множество важных вопросов, касающихся в том числе нашего понимания науки, не имеет никакого отношения к реальной Вселенной. Напротив, они показывают, что было бы, если бы Вселенная была иной.

Если кто-нибудь спросит вас: «Почему зебры живут стадами?» – вы можете попытаться ответить, проанализоровав зебровую социологию, психологию и так далее, и тому подобное. А можете начать с того, что поставите вопрос иначе: «Что было бы, если бы зебры жили поодиночке?» И тут же обнаруживается очевидный ответ: «Львам было бы куда проще поймать зебру себе на обед». Следовательно, зебры образуют стада для самозащиты. Вот так можно легко понять поведение зебр, просто допустив, что они поведут себя иначе, чем есть.

Теперь приведем другой пример, несколько более серьезный: «Насколько стабильна Солнечная ситема?» Или другими словами: «Не может ли какое-нибудь небольшое происшествие привести к глобальному катаклизму?» В 1887 году шведский король Оскар II назначил премию в две с половиной тысячи крон тому, кто найдет решение этой задачи. Потребовалось около ста лет, чтобы математики дали окончательный ответ: «Может быть». (Как ответ ни хорош, денег им все равно не заплатили. Потому что премию к тому времени уже выдали человеку, который ответа вообще не нашел. К тому же его статья содержала грубую ошибку, причем в самом интересном месте. Позже он сам исправил эту ошибку, изобрел «теорию хаоса» и открыл дорогу новым «может быть». Ведь иногда лучший ответ – это сам вопрос.) По существу, вопрос о стабильности относится не к реальному функционированию системы, а к тому, что в ней изменится при воздействии извне. То есть стабильность по определению связана с вопросом: «Что, если?..»

Поскольку важная часть науки относится к несуществующему миру мысленных экспериментов, наше понимание Вселенной должно учитывать вымышленные миры наряду с настоящими. Воображение в куда большей степени является истинно --">