Владимир Русанов - Мести не будет

меня...

— Что? Да я!..

— Не перебивай, урядник, а то в рядовые вылетишь! — Хведул сузил глаза. — Не уразумел еще?

Гавель замолк, затравленно озираясь по сторонам: не были ли его подчиненные свидетелем взбучки и позора? Порубежники, включая и вернувшихся с пойманным угорским скакуном, старательно рассматривали верхушки деревьев или, напротив, палую, яркую, пока еще без гнили, листву. Кроме извечного неудачника Автюха, который не преминул встретиться глазами с командиром. Встретился, увидел расширяющиеся от ярости зрачки и поспешил отвернуться, сообразив, что вляпался окончательно — возить теперь навоз тачечкой, не перевозить, до самого Дня рождения Господа.

— Слушай меня, Гавель, слушай! — Писарчук наклонился в седле поближе к уху урядника. — Угорец — раз. Угорцы пущай в Угорье живут, в Жулнах своих. Удрать хотел — два. Подозрительно? А то! Письмо вез — три. Письмо либо не по-нашему писано, либо секретное. Слыхал я про такие шутки. Буквицы смешиваются — коль не знаешь ключика, не прочтешь. Дело государственное. Сей же час надо к пану сотнику, да к чародею реестровому. Уж как пан сотник письмо разберет, не знаю, а Гудимир-волшебник — человек ученый. Да и пожил вдвое от нашего, а то и втрое — у них, чародеев, век долог. Поди, разберет?

— Разберет, думаю, — вовсе сник, соглашаясь, урядник.

— Вот и я про что. А ты — «серебришка нашарь»... Дай волю, так и заночуешь тут, труп обирая. В Жорнище надо, в Жорнище. И чем быстрее, тем лучше. Понял?

— Понял, не дурак, — снова кивнул Гавель и зычно скомандовал: — Справа по два! Мацей!

— Я!

— Труп на коня привяжешь и дуй за нами!

— Понял!

— И чтоб ниточки с него не замылил! Понял?

— Так точно...

— Не слышу!

— Так точно!!! — гаркнул Мацей во всю грудь.

— Ото ж, — кивнул урядник. — Остальные за мной, рысью марш!

Десяток с места пошел размашистой рысью. Вразнобой застучали копыта по сырой земле, заскрипели путлища да покрышки седел. Под набегающим ветерком срывались желтые, оранжевые, красные, бурые листья с ясеней и тополей. Ветер дышал в лицо сырой прохладой осенней поры, давно перевалившей за середину. Скоро минует кастрычник, и противные, обложные дожди начнут превращаться в мокрый снег подзимника, а там недалече первый заморозок, лед, хрусткой корочкой затянувший лужи и, наконец, снежок, который каждый год присыпает поля и нивы словно седина вихры старого рубаки.

Не доброй выдалась нынешняя осень для жителей Прилужанского королевства, а в особенности уроженцев Малых Прилужан, дерзнувших заявить об отделении от Выговской короны, да для Хоровского воеводства, чей польный гетман пан Адась Дэмбок, по прозвищу Скорняга, тоже против короля и Сената попер. Взял да и заявил во всеуслышание, что последняя элекция не честно прошла и с ее результатами он согласиться не может. Королю Юстыну присягать отказался, а напротив, снял порубежников с южной границы, где, как повелось издавна, они защищали пределы королевства от набегов кочевников из правобережья Стрыпы, да и перекинул их в помощь реестровым на север. Теперь обитатели сел и застянков, притулившихся на два поприща от прибрежных плавней, с ужасом ждали зимы, когда Стрыпа станет, покроется толстым, прочным льдом, без труда выдерживающим легконогих, пузатых степных лошадок. Вот тогда-то и хлынут на лужичанский берег чембулы злых, голодных, охочих до чужого добра кочевников. А защищать-то мирных жителей и некому. Порубежники дозором ходят, охраняя воеводство от своих же лужичан — терновцев, тесовцев, выговцев...

Роптал народ, роптали магнаты и князья, заседающие в городском совете Хорова. Кто-то боялся потерять доходы, кто-то — лишиться кметей, редкие отщепенцы просто с самых первых дней поддерживали Юстына — народного короля. Однако Скорняга пока не поддавался ни на уговоры, ни на прямой нажим.

Выговчане пока что границ Хоровского воеводства не переступали. То ли и вправду надеялись, что толстосумы из совета переломят волю польного гетмана, то ли рассчитывали, что, убоявшись грабителей-кочевников, пан Адась сам на брюхе приползет, попросит помощи и защиты.

А может быть, просто не до того было?

Слухи, доходившие до порубежников Жорнища, изобиловали всяческими историями о сражениях на севере королевства. Сперва все шло вроде бы легко и гладко для сторонников «Золотого пардуса». Князь Януш Уховецкий отказался от предложенной ему короны Малых Прилужан. Сказал: не хочу, мол, видеть, как лужичане лужичан резать --">