Сергей Барк - Вампир из Трансильвании [СИ]

далеко и мои прогулки становились всё дольше. Меня заставляли одеваться теплее. Я не спорила.

Когда выпал первый снег, я впервые заметила его.

Высокий мужчина в длинном чёрном пальто сидел на одной из дальних скамеек. Эта скамейка находилась на возвышенности, притаившись среди кустов чайной розы. Оттуда просматривалась большая часть парка и многие дорожки, когда со стороны скамейку и того, кто на ней расположился, было почти невозможно заметить.

Но я увидела его сразу. Не подала виду. Не приближалась близко.

В следующий раз мужчина появился тремя днями позже. Занял ту же скамейку, к которой в его отсутствие я не подошла ни разу. Он снова не сделал ни единой попытки привлечь моё внимание, словно сам не хотел быть замеченным.

Он пришёл ещё через три дня, затем перерывы сократились до двух, а позже я стала видеть его ежедневно. В своём неизменном чёрном пальто, с гладко убранными назад отросшими волосами, он просто сидел на своей скамейке не двигаясь. Наблюдая за мной. За тем, как я хожу по тропинкам.

Не скоро стала я сокращать расстояние, сначала позволив себе приблизиться к холму. После стала бродить вокруг, не выпуская его из поля зрения.

Мужчина оставался всё таким же отстранённым и недоступным, напоминая меня саму. Он не только по-прежнему не показывал ни единого признака интереса, но и не делал попытки подняться, до тех самых пор пока я не возвращалась в больницу, скрываясь за парадными дверьми, чтобы уже из окна наблюдать, как он уходит за ворота, чтобы сесть в чёрный автомобиль и уехать. До следующего дня.

Зима задремала на отведённые ей три месяца, став сворачивать белоснежные одеяла и пуховые платки в начале марта. Я разрешала себе пачкать ботинки в жирной грязи оттепели, уходя с тропинки, чтобы приблизиться к скамейке сзади.

Мужчина знал, что я позади, но не оборачивался. И не говорил, продолжая неподвижно сидеть и глядеть перед собой.

В воздухе вовсю носились озабоченные жуки, торопясь собрать богатый нектар, облетев как можно большее количество соцветий. Я глубоко вдыхала терпкий аромат распустившихся бутонов, прикрывая глаза от настойчивого солнца, стремившегося щедро пролить тепло на любого, кто проводил утренние часы на улице.

Мужчина сидел на другом краю скамьи, кажется, тоже наслаждаясь весной.

Я могла рассмотреть его ближе. Сухие белоснежные руки с длинными пальцами, худое, чуть вытянутое лицо с ввалившимися щеками, выдающийся подбородок, крупный с горбинкой нос, выразительно очерченные губы, длинные ресницы, обрамлявшие глаза, в которые я пока не заглядывала.

Он не мог не заметить, что я его разглядываю, но не противился. Не пытался рассмотреть меня в ответ. За что я была благодарна. Я прекрасно знала, как выгляжу.

Из зеркала ванной, в то первое памятное утро, когда я наконец смогла подняться на ноги, на меня смотрела девушка, пережившая страшную болезнь или сильнейшее потрясение, которое в прямом смысле слова выжало из неё все соки. Но отчего-то я не была потрясена увиденным, оставшись безразличной к собственной удручающей внешности.

День за днём мы сидели рядом, наблюдая, как всё течёт и меняется вокруг. Рядом с ним мне было хорошо. Я могла бы просидеть так вечность. Но мне требовалось другое.

На одну из наших тихих встреч, я принесла карандаш и листок, свёрнутый в три четверти, украденный накануне вечером со стола регистратуры, пока спала медсестра.

Как обычно присев рядом, я достала из кармана платья свой небольшой улов и положила на скамейку между нами. Он заметил, но не пошевелился, и через час я ушла. Ушла дожидаться следующего дня.

И он, как всегда, был там, где я ожидала его отыскать. Листок тоже был на месте. Я протянула руку и взяла бумагу, разворачивая.

Там были написаны всего три слова.

Я долго сидела без движения. Затем смогла выдохнуть, свернула подаренный листок и убрала его в карман, достав новый. Взяла карандаш и написала ответ, снова кладя бумагу между нами.

Впервые он не стал ждать, пока я уйду.

Его рука слегка дрогнула, когда он развернул бумагу. Я наблюдала, как глаза скользнули по строчкам. Там было написано:

«Я тоже люблю тебя. И прощаю, Влад».

Его глаза широко распахнулись. Он резко посмотрел на меня, должно быть, не веря, что я знаю, кто он. Ведь это так же означало, что я…

— Ты всё помнишь? — спросил он, смертельно бледнея.

Пропустив несколько мгновений, чтобы насладиться видом --">