Денис Александрович Чекалов - Гончие преисподней

более от совершенно постороннего человека, тоже был для него в новинку.

А тот факт, что его удар осмелилась обругать женщина, еще больше смутил парня и заставил чувствовать себя униженным.

Он бы ответил, как полагается, дерзкой нахалке, находись они где-нибудь на улицах города или в чистом поле. Но здесь, в стенах академии, которую Димитриус почитал почти что священной, как храм, – здесь юноша не посмел бы сделать ничего, не испросив разрешения у наставника.

Поскольку же сам Прокл Бородатый хранил гордое и оскорбленное молчание, Димитриусу не оставалось ничего другого, как подчиниться.

– Ну-ка, желтопузик, – сказала Франсуаз, обращаясь к юноше, – покажи мне свой великолепный удар.

– Он называется «Падающий дракон», – отвечал Димитриус, гордо вскинув голову. – Его придумал сам наш наставник, Прокл.

Пареньку очень хотелось сказать «великий Прокл», однако он не был уверен, что учитель это одобрит.

Франсуаз посмотрела на кончик своего меча, словно собиралась приняться за его полировку.

– Наверняка это произошло, когда твой старик уже вышел в отставку, – сообщила она. – Иначе ему выпустили бы кишки в первом же бою.

Теперь лицо Прокла напоминало уже не лепешку, а хороший, сочащийся кровью кусок сырого мяса, который ловкий повар вот-вот положит на уголья. Горько сожалел ратник, что вовремя не поставил на место разошедшуюся девицу, а предпочел напустить обиженный вид. Однако теперь он уже не решался вмешиваться, опасаясь, что еще больше подорвет свою репутацию.

– «Падающий дракон», – произнес Димитриус.

Он ощущал, что не просто отрабатывает сложный удар, а отстаивает честь всей академии и своего учителя.

Паренек легко размахнулся, совершил ложный выпад, который Франсуаз никак не могла предугадать, и его клинок обрушился на незащищенную шею девушки.

Смерть демонессе не угрожала. Как и во всех фехтовальных залах города, тренировочный меч был специально затуплен. Однако даже в таком виде он мог нанести вполне ощутимый удар и оставить после себя яркий след в виде синяка.

Однако этому не суждено было произойти. Френки не отклонялась назад, не пыталась парировать удар. Она со всей силы пнула Димитриуса по правой ноге. Паренек вскрикнул и припал на одну сторону. Его правый бок и шея оказались совершенно незащищенными. Девушка коротко усмехнулась и, повернув лезвие плашмя, ударила им юношу. Паренек взвыл и осел на пол, жалкий и беспомощный.

– Я бы назвала это «Дохлым драконом», – сказала девушка, словно не слыша криков боли, которые вырывались из стиснутых зубов парня. – Все дело в том, что ты открываешься.

– Это не имеет значения, – резко воскликнул Прокл. – В бою на нем будут латные поножи. И твой низкий прием не сработает.

– Посмотрим? – предложила Франсуаз.

– Я попал в детский сад, – пробормотал я. – С тобой все в порядке, Димитриус?

Я помог пареньку подняться на ноги. Его тело сотрясали мелкие судороги – не столько от боли, сколько от унижения.

– Как это произошло? – прошептал юноша, обращаясь скорее к самому себе. – Она же дралась нечестно. Так нельзя.

– Запомни, – ответил я. – В настоящем бою никто не станет сражаться с тобой по правилам.

Димитриус почти не слушал, только покачивал головой, пока я отводил его к лавке. Весь мир, основанный на уроках великого Прокла, только что вдребезги разлетелся перед пареньком, и он не знал, как с этим смириться.

Сам же Бородатый уже вовсю бил руками, словно спеленутая курица, которую хозяйка повезла продавать на рынок. Стянул и перевязал себя он сам, пытаясь надеть доспех без посторонней помощи.

– Давайте я все-таки вам помогу, – сказала Франсуаз.

Прокл, который никак не мог продеть руку в отверстие – а не получалось это в основном потому, что дырка предназначалась для головы, – окинул красавицу хмурым взглядом.

Обычно ратника в бой одевали двое оруженосцев. И попытка Бородатого облачиться самому балансировала на грани подвига и нелепости. Однако человек в его возрасте, добившийся в жизни многого, но не приобретший достаточно мудрости, охотно выставляет себя дураком, пытаясь отстоять свои предрассудки.

Прокл уже почти кивнул головой, соглашаясь на предложение девушки, когда Франсуаз, неторопливо продолжая фразу, закончила:

– Старичок.

Молодость Бородатого прошла так же давно, как и мое детство. С этим не стал бы спорить даже самый верный из учеников мастера. Однако намек на его возраст еще --">