Анатолий Антонович Казьмин - И.О. Кощея

двуглавом орле. Не отсюда ли такая символика пошла?

Заскрипела дверь, в Канцелярию влетела Маша и сходу заныла:

— Ну, мсье Теодор, ну можно мне в Лукошкино? Ну, силь ву пле, а?

Кстати, «влетела» — это не образное выражение, а буквальное. Маша по дворцу Кощея, если спешит или раздражена, то рассекает на своих крыльях, а-ля летучая мышь. Сразу замечу, что Иоганн Батистович Штраус, вовсе не Машей вдохновился при создании своей знаменитой оперетты. Маша у нас — вампир. Хотя… Да нет, не может быть.

— Нельзя, Машуль, сейчас никак не получается, потерпи немного.

— Ну, сколько же можно, мсье Теодор?! Я уже неделю Кнутика не видела! Я скуча-а-аю…

Кнутик это — Кнут Гамсунович Шпицрутенберг, немецкий посол при дворе Гороха. Маша с ним как закружились в страстном романе еще летом, так до сих пор и порхают в розовых облаках личного счастья и возвращаться на землю никак не желают.

— Маш… Ну нет сейчас никакой возможности тебя в Лукошкино отправить, понимаешь? Горыныч еще не прилетел, занят он очень, а с бесами их путями подземными, ты сама путешествовать не хочешь.

— А Максимилиан? — требовательно спросила Маша.

— А Макс на меня обижен — я ему никак продолжение сериала про динозавров показать не успеваю.

— А вы ему прикажите! Царь вы или не царь?!

— Аз есмь царь, — строго икнул я, и с трудом поднявшись с лавки, направился к дивану. — Вот сама иди на конюшню и договаривайся с ним.

Максимилиан, это у нас конь такой. Путь от Лысой горы до Лукошкино по всем местным волшебным дорогам, одолевает за два-три часа. Очень удобное средство передвижения, не будь Максимилиан говорящим. Все мозги вынесет за дорогу своими рассуждениями об инопланетянах, эволюции, древних цивилизациях и прочих околонаучных теориях. Фоменко на него нет.

— Ну, мсье Теодор… Кнутик уже чахнет без меня… Да и я, посмотрите… нет, вы не отворачивайтесь, а посмотрите, — Маша растянула свой кожаный жилет в стороны, — я же толстеть начала от горя!

— Машуль, потерпи пару дней, хорошо? Я что-нибудь придумаю, обещаю.

— Так же, как вы мне мешок яблок обещали? Кстати, — Маша уперла кулачки в бока, — а где мой мешок яблок?

— Я уже послал за ним, — привычно отбрехался я. — На неделе точно привезут.

Она меня уже достала этими яблоками. Еще летом я ей пообещал купить их, но до сих пор ну вот просто не получается. Не потому, что мне жалко — просто времени нет.

— А вы бы и сами, мсье Теодор, — зашла с другой стороны Маша, — съездили бы к мадмуазель Варе. Да и меня бы по пути в Лукошкино подкинули. Вы же давно с ней не виделись?

— Две недели, — вздохнул я.

— Вот видите! Мадмуазель Варя уже, наверное, все глаза вылакала, а вы тут на диване валяетесь! Да и сами вы, Теодор, очень неважно выглядите.

— А что такое? — заволновался я.

— Кровь в вас черная испорченная по жилам ходит от разлуки с любимой. Хорошей крови может быть только на пару глотков и осталось. Уж поверьте, это я вам как вампир говорю… Собирайтесь и в путь!

— Ну, какой ты вампир, Машуль, — отмахнулся я. — Вампиры вегетарианцами не бывают.

— Не бывает бывших вампиров! — парировала Маша, и уже было открыла ротик для очередного потока жалоб, густо замешанного на шантаже и угрозах, как в Канцелярию зашёл мой старый друг и соратник Калымдай.

— О, Калымдай! — обрадовался я и помахал ему рукой. Вставать с дивана категорически не хотелось. — Как раз вовремя! Столько дел накопилось, столько дел… Маша, нам с майором обсудить надо кое-что, ладно?

Маша зашипела и гордо вскинув головку, удалилась в свою комнату. Она, так же как и я, да и Михалыч, жила при Канцелярии в отдельной комнате, в которой сразу из кабинета можно было уединиться и поворчать на злого начальника, не опасаясь репрессий.

Калымдай вытянулся по швам и уже распахнул, было, рот для официального приветствия, как я перебил его, погрозив кулаком:

— И ты туда же? У деда нахватался? Завязывай, ладно?

— Ишь, скромный какой, — кивнул на меня Михалыч, протягивая Калымдаю кружку с чаем. — А ить Кощей-батюшка живо бы башку снёс, если фамильярничать с ним вздумали бы.

— Федор Васильевич, — Калымдай завис рукой над тарелкой с пирожками, выбирая повкуснее, — я ребят своих тут рядом расположил, как и договаривались. Всю роту. Будут какие-нибудь приказания?

— Пока тишина, Калымдай, — я потянул из коробки сигару и задумчиво покрутил её в пальцах. Курить не хотелось совершенно. --">