Григорий Евгеньевич Ананьин - Низвержение Жар-птицы

луны, казалось, вырастала до размеров, какими народная фантазия наделяет небывалых витязей. Помотав всклокоченной головой, чтобы прогнать наваждение, атаман закричал снова:

— Кто ты такая?

— Тебе, душегубу, зачем это знать?

— Чего тебе надо?

— Лошадей у меня волки заели, — спокойно ответила незнакомка, вытянув руку. — Так что я твоих забираю. Добром отдашь или как?

Федька едва не задохнулся от ярости, но вовсе не из-за слов неизвестной ему собеседницы, а потому что разбойники сзади вовсю зашептались:

— У девки два пальца вперед выставлены!

— Клад взяла!

— Если она — государев человек, мы пропали!

— Не проиграй атаман в кости последние таланы, мы бы сейчас не стояли перед ней, как куры перед хорем!

— Молчать! — прошипел Федька, поглядев на ватагу. — Насыпайте порох, а я покамест ей зубы постараюсь заговорить! — Снова повернувшись к незнакомке, насмешливо смотревшей на него сверху вниз, он не спеша заговорил, из всех сил стараясь растянуть в улыбку свои толстые губы: — Послушай, зачем нам свару затевать? Я тебе зла не делал, и кобылы наши весьма худы. А мы в город идем. Айда с нами! Там в дворянских конюшнях стоят ладные лошадки, так забирай любую или двух на выбор… — Сообразив по шороху сзади, что все подготовлено, атаман крикнул: — Давай, ребята!

Два пистолета взмыли в воздух, еще мгновение — и их дула были направлены на незнакомку, но вместо оглушающих выстрелов послышался жалкий звук осечки, и тотчас же позади из кустов донеслось:

— Эй, разбойнички! Вы ведь из тех мест идете, где мор харкотный объявился. Хотите его получить?

Эти слова, непонятно кем сказанные, привели ватагу в ужас. Толкая, давя и топча друг друга, разбойники ринулись в направлении ручья, стремясь как можно скорее покинуть несчастливое место. Наперебой раздавались крики:

— Спасайтесь, братцы!

— С двумя не сладим!

— Пропади она пропадом, эта ночевка!

— Стой, проклятые! — орал Федька, тщетно пытаясь удержать товарищей или хотя бы привести в некоторый порядок их паническое бегство. — Уводите лошадей, берите обоз!

Трое разбойников его послушались и бросились к лошадям, но тут же из кустов, быстро и бесшумно, как заяц, выпрыгнул человек, протянул к разбойникам руку, и их сапоги заскользили по влажной траве. Вскочив, двое из них устремились наутек, третий отчаянно потянулся к бедру, где висела сабля. В руке неизвестного, стоявшего между ним и повозкой, свернуло лезвие, и разбойник, так и не успевший выхватить оружие, с воем последовал за остальными. Стреноженные лошади, также испуганные, издавали отчаянные крики, гулким эхом отзывавшиеся в лесу. Человек, ранивший разбойника, подошел к ним и положил ладонь на шею сначала одной, потом другой, и животные затихли, словно признавая нового хозяина.

Издали донесся Федькин рев:

— Я до тебя еще доберусь, попомни, деваха!

Сразу же последовал веселый ответ:

— Смотри портки не потеряй, атаман!

После этого на поляне воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием сучьев в костре да еле слышной бранью убегавшей со всех ног ватаги. 

Глава 2.

Разбойничья добыча

Девочка, потребовавшая от атамана коней, подошла к костру, который уже угасал, и бросила туда ветки, заранее заготовленные разбойниками. Пламя ярко вспыхнуло и осветило ее стройную фигурку, в которой уже начали проступать черты взрослой женщины, золотистые волосы, заплетенные сзади в косу, и смелый взгляд, который она устремила на мальчика, приблизившегося к ней и обтиравшего после недавней схватки клинок. Несколько секунд они смотрели друг на друга с той уверенной улыбкой, которая бывает только у близких людей после удачного завершения совместно реализуемого дела. Однако мальчик все же решил напустить на себя строгость и преувеличенно сердито произнес:

— Опять, Аленка, вперед лезешь!

— А, почему бы и не потешиться! — беззаботно ответила девочка.

— Боязно за тебя.

— Батюшка так же матушке говорил, помнишь?

Мальчик нахмурился:

— Не трожь родителей попусту.

— Потратился-то сильно?

— На осечку курков ушел один талан, на то, что заставил тех дураков упасть — половинка.

Девочка протянула руку. Лицо мальчика разгладилось, и он сказал примирительным тоном:

— Ладно, потом сочтемся! Стой здесь, я поклажу перенесу.

Он исчез в кустах; Аленка, снедаемая --">