Галина Дмитриевна Гончарова - Ветана. Дар смерти

нет, и это замечательно. Диан не кричал, не стонал и не дергался. Он просто вжался головой в мою ладонь так, что я на миг даже испугалась: показалось, что пальцы, прорвав кожу, впиваются в самую кость.

Но – нет.

И я знала, что сейчас творится внутри малыша. Почти видела, как золотистые искорки бегут по его жилам, как с кровью проникают в самые отдаленные уголки тела, выжигая нечто вроде гадких черных точек. Убивая самую суть заразы. Но это еще не все. Надо убрать последствия. Иначе малышу придется плохо, очень плохо…

Я направила силу туда, где она была нужнее всего. У Диана будут явные проблемы со зрением, когда он выздоровеет. А мы вот так, осторожненько, уберем лишнее количество жидкости. Ее сейчас не хватает в теле, а она тут скопилась. Иди отсюда, милая, рассасывайся. И вот тут беда. Нет, судорог у ребенка тоже не останется. Делать – так до конца…

Мне повезло.

Маг жизни за работой не заметит, даже если на него скала упадет. Я бы тоже не заметила ни зрителей, ни чего-то другого. Но… именно – повезло. Последствий было на удивление мало. Видимо, ребенок просто начал умирать, и болезнь не успела сожрать все, что возможно. Или я пришла вовремя?

Не знаю, ничего не знаю. Сейчас я просто живое приложение к своей силе, которая свободно льется из меня. И понимает, что все уже в порядке, все хорошо.

Я убрала руки с детских висков и машинально отметила, что в этот раз лечение далось легче. Хотя чего удивительного? Взрослые люди менее податливы, да и сил на них требуется больше. Я могу взять на руки малыша, но поднять того же маркиза?

Тяжесть болезни?

Да, и это тоже. Но малыша лечить легче, все равно легче. Со взрослыми я и руки поднять не могла после лечения. А сейчас вот спокойно сижу, держу мальчишку за руку, и даже на стену не опираюсь. И вовремя, видит небо! Потому что за дверью уже слышатся шаги.

Родители ребенка возвращались в палату, как на эшафот. И неудивительно. Когда на твоих руках умирает твой ребенок, когда ты кровь бы по капле отдал, но некому, и понимаешь, что ты не в силах помочь, когда ты чувствуешь затухающее биение пульса и понимаешь, что малыш уходит… Не хотела бы я такое пережить. Впрочем, я – маг жизни. Но и чужой боли мне довольно.

Яра стояла в дверях и смотрела на меня. Я была спокойна, малыш лежал на кровати и едва дышал. Почти незаметно под одеялом, которым я его укутала. Бедняга пропотел насквозь, его переодевать надо, а во что?

– Он…

– Жив. Выздоравливает. У него был кризис, – спокойно ответила я.

Яра осела у двери, словно тряпичная. Глаза впились в меня остриями ножей.

Жив? Правда? Выздоравливает?!

Супруг кое-как подхватил несчастную под мышки, поднял и подтащил к кровати.

– Яра, Яринька, все в порядке…

Рука, протянутая к сыну, явственно дрожала. Но лобик под пальцами был прохладным, только очень мокрым. И волосенки на голове слиплись от пота.

– Его бы переодеть. Есть во что?

– Есть! Сейчас найду!

Вот и чудненько. Я встала, умудрившись даже не пошатнуться. Эх, мне бы сейчас хоть чашку воды. Но слабости показывать нельзя, я-то знаю. Да и ненадолго это, я быстро прихожу в себя.

Яра суетилась вокруг ребенка. Господин Арахо посмотрел на это – и коснулся моей руки.

– Госпожа Ветана… спасибо.

– А я при чем? Кризис и сам бы начался, просто я это увидела и отослала вас. Иначе ваша супруга тут бы с ума сошла, – с невинным видом пожала плечами я. – Знаете, это очень неприятно выглядит.

Господин Арахо закивал, словно и правда что-то знал.

– Все равно – спасибо. Сколько?..

Я фыркнула.

– За что вы меня благодарите? За десять минут рядом с малышом?

Можно подумать, я прошла бы мимо. Тогда, рядом с маркизом, я поняла, насколько страшный дар мне достался. Сейчас вижу это еще отчетливее. Маги жизни – рабы своей силы. И чем лучше я научусь лечить без применения магии, тем спокойнее будет мне же. Потому что там, где опытный лекарь обойдется уколом…

– Лекари говорили – Диан умрет.

– И что? Не умер же? Справился.

Дверь скрипнула. В комнате сразу стало очень тесно и зелено. Три лекаря, штук шесть подручных, все в форме государственных лекарей. Голос господина Тирлена наполнил помещение:

– А вот тут у нас острое мозговое воспаление. Кто назовет мне признаки?

– Сыпь.

– Жар.

– Судороги.

Неуверенные голоса, сомневающиеся лица. И это – подручные лекарей? Если бы я так перечисляла все бабушке? Или старой Марте? Хм-м…

Крапивой --">