Андрей Игоревич Каминский - Игра Дракона или Конан в Вестеросе (СИ)

которому вторил мерный речитатив, явно не произносимый человеческими устами. Подобравшись поближе, Конан осторожно заглянул внутрь.

   Перед ним открылась огромная яма или, скорей, зал, расположенный на несколько футов ниже, уровня где стоял киммериец. Стены испещряло множество провалов или скорее нор, делавших зал похожим на пчелиные соты. И оттуда, словно уродливые серые черви, появлялись упыри, собиравшиеся вокруг алтаря из черного камня, с плотоядным видом разглядывая лежащего на нем человека. Киммериец признал Белосо и тут же понял, что зингарец уже не жилец: его тело покрывали столь страшные раны, что было удивительно что он еще жив. Однако Белосо дышал, хотя на губах его и пузырилась кровавая пена, а его глаза лихорадочно блестели, наполненные болью и смертельным ужасом.

   А сам алтарь, также как и весь зал, казалось, был залит живым огнем, что, пульсируя и мерцая, отбрасывал рваные отблески. Ослепительное сияние исходило от лежащего на груди зингарца, драгоценного камня и придавало сгрудившимся вокруг него гулям еще большую схожесть с ожившими трупами. Все они окружили высокого вурдалака, вдвое выше и мощнее всех остальных, с мертвенно-бледной кожей. Он стоял у черного алтаря, простерев руки над алым камнем и мерно что-то говорил на незнакомом Конану языке, которому серое сборище вторило бессвязным лопотанием. С каждым словом, живой огонь, мерцавший внутри Сердца Аримана разгорался все ярче, выхватывая оскаленную морду упыря и искаженные болью глаза Белосо.

   Лидер вурдалаков вскинул лапы, выкрикнув заключительные слова и Сердце Аримана на алтаре вспыхнуло особенно ярко, вынудив отшатнуться остальных тварей. Впрочем, они быстро опомнились, подавшись вперед и вцепляясь в тело зингарца. Твари действовали с расчетливой жестокостью: они могли растерзать Белосо на части, но они предпочитали отрывать от его тела небольшие куски, с жадностью отправляя их в рот, в то же время следя за тем, чтобы он не умер слишком быстро. Гнусное чавканье смешивалось со стонами умирающего человека и заклинаниями главного упыря, а над всем этим, словно отблеск адского пламени, полыхало багровое сияние Сердца Аримана.

   -Кром!!!- громкий рык сотряс стены зала и гули, все еще пожиравшие тело, содрогнулись, когда сверху демоном мщения обрушился черноволосый воин. Однако удар меча пришелся не по заметавшимся серым тварям- острое лезвие обрушилось на шею зингарца, прекратив его страдания. Поток крови хлынул на алтарь и Сердце Аримана разом окропилось алой влагой.

   В этот миг словно беззвучный взрыв сотряс подземелье: стены зашатались, сверху посыпалась пыль и серые твари кинулись по своим зловонным норам. А потом Сердце Аримана вспыхнуло столь ярким светом, что Конан даже прикрыв глаза рукой, подумал, что сейчас ослепнет. Отблеск алого пламени, пронесся сквозь него, объяв его тело всполохами холодного красного огня, на миг объявшего все подземелье. Тысячи величественных и кровавых видений, промелькнули перед киммерийцем, сотни голосов слились в один раскатистый хохот. И, хоть Конан не видел этого, такая же вспышка, словно единовременный удар множества молний озарила ночное небо на тысячу лиг : и над объятой войной Зингарой и над шумной Мессантией, над зиккуратами Шема и черными пирамидами Стигии. Кроваво-красные отблески на миг пали и на Дебри Пиктов и на отроги Кезанкийских гор, отразились во льдах Нордхейма и водах Западного моря. Вспыхнули и погасли, словно мимолетное наваждение, алая греза приснившаяся миру.

   Однако сам Конан ничего не знал об этом. Вспышка оказалась яркой и быстрой и, отняв руку от лица, киммериец увидел лежавший на полу камень, мерцавший не ярче обычного. А по углам вновь слышалось мерзкое лопотание: его вокруг него смыкалось кольцо серых, подкрадывающихся существ. И без того затхлый воздух, наполнил тяжелый смрад разложения.

   Конан поднял меч и с проклятием бросился на стоящего с ним лицом к лицу огромного белого гуля. В кроваво-алом свете мелькнули оскаленные клыки и когтистые полулапы-полуруки, когда окровавленное лезвие рассекло чудовище от плеча до поясницы. В этот же момент гули кинулись на него со всех сторон, но Конан, несмотря ни на что, отчаянно прорубал себе дорогу через отвратительно пахнувшие тела. Меч его молниеносно поднимался и опадал, отсекая веявшие могильным холодом лапы, и от каждого удара кто-то падал, обливаясь темной кровью. Но все --">