Андрей Игоревич Грамин - Суженый смерти (СИ)

черти прыгали в воду, как с трамплина. Было ли так на самом деле, или Бондарь донельзя залил свои очи горилкой, или мельник попросил рассказать такое о себе, чтобы отвадить от мельницы любопытных, но к мельнику ходили только по делу и в случае крайней необходимости. Теперь же, после смерти старика, дорожка через сад и вовсе заросла люцерной и боярышником. И вот, резкий шум и говор многих людей заставил Ефима встрепенуться на кровати. Он подошел к окну и сквозь занавески увидел большое скопище мужиков и баб, вооруженных кто чем - от пик и шашек до вил и рогатин. Раздались крики: "здесь он!" и "выходи, вурдалак!". Ефим был не робкого десятка, но неожиданность момента ввела его в ступор. Он не шевелился, глядя через тонкую ткань на народную ярость.

   Дверь слетела с петель, в дом ворвались четверо дюжих мужиков, и налетели на Ефима, скрутив его в мгновение ока.

   - Эй, вы чего? - только и смог сказать он.

   - Сейчас узнаешь, - многообещающе пробасил один над ухом.

   Его выволокли на порог и толпа заревела.

   - Он, он!!! - раздались ото всюду крики.

   - Жги упыря! - заорал кто-то, и несколько голосов подхватило этот крик.

   - Что происходит, народ честной? - закричал Ефим, у которого началась паника от обещанной расправы.

   - Он еще спрашивает! - заорала, подбоченясь, дородная баба в цветастом переднике. - Кто Зозуле горло порвал и объел всего?

   - И Скрынника на части порвал? - добавила другая.

   - И Дуду? - подхватила третья.

   - О чем вы? - Ефим выпучил глаза на людей.

   - Да о том, - сказал один казак, который вязал веревки на руках Ефима. - Мы знаем кто ты.

   - Я живу здесь вот уже полтора года, и за все это время не отходил от дома дальше, чем на пару верст.

   - Знаем мы эти штуки... - закричал кто-то. - Из петли вывернется, лишь бы жизнь ему оставили.

   - Да я православный, простой я! Я не знаю за кого вы меня приняли, - Ефим вложил в эти слова всю убедительность, на которую был способен.

   - Врешь! - заорала все та же дородная баба. Ее крик сразу же подхватило несколько глоток.

   - Да будь я нечистым, разве ж я смог бы под солнцем стоять? Дайте мне воды святой выпить, дайте я крестное знамение совершу! Сами убедитесь.

   Народ поутих, начиная убеждаться, что перед ними обычный казак.

   - А что ж ты здесь живешь, раз место проклятое? - заорал кто-то.

   - Да, да! - подтвердило насколько голосов.

   - Не местный я, пришел сюда полтора года назад.

   - И откуда ж ты?

   - Я не помню. Помню, чуть не замерз в сугробе, а потом набрел на этот дом, и остался здесь жить, - Ефим был готов на то, чтоб его четвертовали, но он ни словом не сказал бы о Марье. В принципе, он не солгал, его семья осталась верстах в пятидесяти от этого места, и он почти уже ничего не помнил о своей прошлой жизни.

   - Что за сказки? - заголосила опять дородная баба, которой, видимо, очень хотелось крови. - Не помнит он!

   - Да развяжите же мне руки, я перекрещусь! - заорал в ответ Ефим.

   - Не развязывайте, - закричал сухонький старый мужичок. - Вы его спящего взяли, а так бы и вдесятером не осилили. Перебьет он нас, даром что вурдалак.

   Народ опять зашептался, угрожающе зашумел и зароптал. Все было очевидно для Ефима - кто-то убил троих, разорвав на части, но диких зверей отчего-то никто в расчет не брал. Никто не хотел подозревать местных жителей, а вот незнакомец без рода и племени, живущий в "проклятом" месте был самой, что ни есть, подходящей кандидатурой на роль нечистого духа.

   - Ну, полейте меня водой святой, чеснок дайте съесть! - не унимался Ефим. - Вы ж невиновного губите!

   - А ну! - протиснулся вперед один здоровый парень. Он держал в руках тыквенный бутыль, который откупорил на ходу, и с размаху плеснул содержимым на Ефима. Народ замолк в одно мгновение, ожидая чего-то из ряда вон выходящего, но ничего не произошло. Ефим как стоял, так и остался стоять, слизывая с губ святую воду.

   - Ишь ты! - раздался одобрительный бас из толпы. - И впрямь человек.

   - Да, человек, - подтвердил парень, плеснувший из бутылки. - У меня там крещенская вода была. Будь он вурдалак, ему бы несдобровать от нее.

--">