Тим Леббон - Вечность

лошадиных шкур. В нем сидит человек по имени Нокс. Он — настоящий великан, как и большинство кроутов, с которыми этот воин делит лагерь. Его одежда сверкает от оружия: ножей, звездочек, булав, пращей и метательных копий. У него длинные волосы, перевязанные шнурком — скорее не для украшения, а чтобы пряди не падали на глаза. Его кожа темна, как звериная шкура, обветренная от четырех десятилетий жития на Дана’Мане, а глаза — голубые, цвета древнего ледника. Он один в шатре, остальные ушли на поиски еды. Если кто-то сейчас войдет внутрь, он сразу поймет, что с Ноксом что-то не так… Великан медленно, сознательно режет себе руку, позволяя крови свободно литься. Затем поднимает нож к лицу, соскребает со щек грубую щетину и вновь проводит лезвием по свежим ранам. Он тяжело, часто дышит, покачиваясь на кушетке, и медленно трясет головой, как будто пытается уменьшить, разбавить боль.

Щетина попадает во вспоротую плоть, застревает там, не давая ранам закрыться, а крови остановиться. Когда порезы Нокса заметят, его пошлют на госпитальную баржу, пришвартованную у конца мола.

А оттуда побег с Дана’Мана — от магов — так близок.

— Как ты сумел это сделать? — спросила Сервилль. Она уставилась на руку Нокса с откровенным интересом. Ей всегда нравилась кровь.

«Вот оно, — подумал Нокс. — Вот ложь, которая изменит мою жизнь навсегда».

— Детеныш лисьего льва, — ответил он. — Я пошел на пляж поискать крабов, а эта тварь пряталась за глыбой льда.

— Детеныш сделал это? — Сервилль наклонилась ближе, сняла перчатку и протянула руку к порезу.

Нокс отпрянул, поморщившись. Он согнул руку, и края раны разошлись. Кровь заструилась потоком. Сервилль облизнула губы.

— Ты меня не получишь! — сказал великан.

Он сидел на кушетке, заливая меха кровью, и ждал слов, которые освободят его. Навряд ли они придут от Сервилль: она здесь гораздо дольше его, пришла из западных племен и кажется слишком жестокой. Но скоро должны вернуться другие. Надо подготовиться.

— Ты убил его? — спросила Сервилль.

— Нет, он уплыл. Нырнул, как только ударил меня.

Сервилль воззрилась на Нокса:

— Тебя побил детеныш?

Нокс пожал плечами:

— Я там не драки искал, а крабов. Хотелось поесть чего-нибудь не похожего на это дерьмо, что подают за столом.

— Мы едим для того, чтобы жить, а не для удовольствия, — буркнула женщина, вновь посмотрев на его окровавленную руку.

— Вы, западные жители, такие примитивные, — ответил он, и Сервилль, откинув голову, захохотала. Нокс взглянул на ее оружейный пояс в ту секунду, когда она отвернулась. Так, на всякий случай. Они служили в одном отряде, но вот в друзьях у него эта женщина никогда не ходила.

В шатер вошли Джакс и Мортон, рыгая и смеясь; за ними влетело облако холодного воздуха и снега.

— Нокс подрался с детенышем лисьего льва и проиграл, — заявила Сервилль.

Мортон сел на свою кровать, будто и не заметив ее слов. Женщина подошла к нему. Иногда эти двое любили порезвиться, и Нокс искрение надеялся, что они не начнут прямо сейчас.

— Выглядит неприятно, — хмыкнул Джакс, стоя над пострадавшим и осматривая раны. — Шрам будет огромный. Больше, чем у меня! — Он показал узел зарубцевавшейся плоти на своей руке.

— Замечательно, — ответил Нокс. — И да, это действительно больно.

— Тебе нужно на госпитальную баржу. Лисьи львы разносят заразу. Без обид, Нокс, но мне вовсе не хочется подцепить от тебя какую-нибудь гадость.

«Вот они! — пронеслось в голове у великана. — Слова, которые освободят меня».

— Ты так думаешь? — спросил он. — Но ведь все не так плохо. Кровотечение почти остановилось и…

— Как давно это случилось?

— После того как вы отправились поесть.

— Оно уже давно должно было прекратиться, — пробормотал Джакс. — У кроутов кровь не идет долго, ты же знаешь. Что-то не дает ей свернуться, а ране закрыться. Еще раз повторю: я не хочу подхватить от тебя заразу. — Он отступил назад, давая Ноксу встать.

Сервилль и Мортон заинтересовались происходящим, почувствовав угрозу в голосе воина.

— Теплая постель и внимание медиков! — воскликнул Мортон. — Не притворяйся, что не хочешь туда идти!

Нокс решил не рисковать и промолчал. «Я себя выдам, — подумал он, — если и дальше буду отпираться. Они поймут, что я не хочу больше видеть их. Никогда. Сервилль и Мортон не слишком расстроятся, но Джакс мне вроде как друг».

Великан закинул пояс с --">