Линн Абби , Робин Уэйн Бейли , Роберт Линн Асприн , Кэролайн Джэнис Черри , Джанет Моррис , Диана Дуэйн , Эндрю Оффут , Диана Л Пакссон , Джоди Оффут - Кровные узы

молнией следует гром. Уже сейчас ранканский император собирает войско…

Хаким замолчал на полуслове, увидев, что бейса беззвучно смеется.

— Я не собирался веселить вас, — натянуто произнес он, едва сдерживая гнев. — Мне известно, что проблемы простого рассказчика бледнеют в сравнении с…

— Прости меня, мудрец. Я не хотела обидеть тебя. Просто ты… Пожалуйста, позволь на этот раз мне стать учителем.

К удивлению Хакима, она встала рядом с ним у окна и перевесилась через подоконник так, что только кончики пальцев босых ног служили ей опорой.

— Боюсь, ты смотришь на все слишком однобоко, — серьезно проговорила бейса. — Тебе так много известно о Санктуарии, ты так давно наблюдаешь за его людьми, что тебя захлестнули внешние перемены, сделав слепым к скрытым внутренним течениям. Позволь сказать тебе, что вижу я, человек в Санктуарии новый.

Ты недооцениваешь свой город, мудрец. Ты любишь его так сильно, как, думаешь, не любит его никто. Но это в корне не верно. За два года, с тех пор как сюда прибыл мой народ, я еще не встретила мужчину, женщину или ребенка, которые, несмотря на громогласные утверждения обратного, не испытывали бы к Санктуарию чувств таких же глубоких, как твои, хотя, возможно, они и выказывают их несколько иначе. И, к своему удивлению, хочу заметить, что их чувства очень заразительны.

Увидев изумленный взгляд Хакима, императрица снова рассмеялась.

— Да, я нахожу, что, несмотря даже на тот факт, что в моих жилах течет кровь сорока поколений бейс нашей островной империи, ни я, ни моя богиня не оказались неуязвимыми перед очарованием вашего города. Сначала он казался мне варварским и жестоким, каковым он и является на самом деле, но в нем есть некие заразительные силы и стремления, напрочь отсутствующие у моего очень цивилизованного народа. Хоть ты и опасаешься, что все это кануло в Лету, я, глядя свежим взглядом, заверяю тебя, что все осталось, как есть, даже если не стало сильнее с тех пор, как появились мы. Черт с ней, с этой суматохой из-за денег и власти, Санктуарий по-прежнему Санктуарий. И если вдруг возникнет внешняя угроза городу, его народ станет грудью на его защиту и сделает все необходимое, чтобы сохранить независимость и свободу, ради которых он столько воевал. И бейсибцы будут на его стороне, ибо я и мой народ тоже теперь часть Санктуария, как ты и тебе подобные.

После этих слов бейса погрузилась в молчание, и они, стоя бок о бок, изучали город — живые символы старого и нового Санктуария. Погруженные каждый в собственные мысли, оба отчаянно надеялись, что бейса права.

Диана Л. Пакссон ГОСПОЖА ПЛАМЕНИ

В саду у лестницы рос персик. Деревце было еще совсем маленькое, и Джилла укрывала его корни соломой, оберегая от холода, и поливала драгоценной влагой, когда на небе палило солнце. Она заботилась о персике так же, как заботилась о своих детях. Растение пережило войну, колдунов и непогоду, но в горькую весну визита императора в Санктуарий деревце стояло почти голое: лишь по одному листочку было на изогнутых ветвях, а цветы не появились вовсе.

Направляясь во дворец, Лало задержался перед деревцем, жалея, что не может вдохнуть в него жизнь, как когда-то вдыхал ее в творения рук своих. Но с разрушением нисийских Сфер Могущества всякое колдовство, похоже, стало таким же бессильным, как дешевое пиво Ахдио; Лало и пытаться не смел испытать свою силу.

Он вообще не был уверен, сможет ли он сотворить еще что-нибудь.

Дом, покинутый им, был таким же безмолвным, как и в те жуткие дни, когда Джилла была пленницей Роксаны. Латилла и Альфи находились вместе с Вандой во дворце. Ведемир с завистью смотрел, как пасынки восстанавливают форму, готовясь к походу, а сама Джилла жила в Доме сладострастия, ухаживая за медленно идущей на поправку Иллирой, которая получила ранение во время беспорядков, когда погибла ее дочь.

Если бы речь шла только о ране телесной, дело было бы не так плохо, подумал Лало. Ему казалось, что обе женщины вынашивают горе, словно младенцев. При этих мыслях у него самого защемило сердце: его средний сын, Ганнер, был убит у дверей ювелирной мастерской, где числился учеником, в те же страшные дни, когда погибла девочка Иллиры.

Теперь в городе стало тихо, но это был мир истощения — скорее кома, нежели сон выздоравливающего, и кто мог сказать, пробудятся ли вновь когда-нибудь к жизни Санктуарий и его жители?

Поежившись, Лало прищурился и взглянул на небо. Даже если --">