Галина Дмитриевна Гончарова - Не сотвори себе вампира

обошелся с тобой не очень вежливо, кудряшка.

– Кто? – не поняла я.

– Кудряшка. Красавица. Красивая.

– Это не обо мне, – тут же отрезала я.

Но мне было приятно.

– Имя Юля тебе совсем не идет, кудряшка. И ты действительно кудряшка. Когда улыбаешься. Жаль, что нечасто.

– Зато вы за троих скалитесь. Не клыки, а мечта стоматолога, – устало огрызнулась я. Как они меня все достали!

– Не завидуй, кудряшка. А теперь попробуй рассказать мне все, что ты сделала и что при этом чувствовала. С самого начала.

Я попыталась как можно более связно объяснить все, что думала и чувствовала во время боя. Но только до укуса. О мостике я не сказала ни слова.

– Ваш Дюшка просто сволочь. Влад был все это время не в себе от горя. Он семью потерял. Давным-давно. И все время думал о них. А потом, когда наша кровь смешалась, как будто что-то лопнуло. Он пытался подчинить меня. А вместо этого открыл свою душу. – Это я уже сказала нарочно. Пусть эта клыкастая сволочь испугается и не лезет в мои сны. – Он их все это время любил. Жену и детей. А они все это время не могли уйти. Они его ждали. А я смогла открыть дорогу.

– Как?! – резко спросил вампир.

Я пожала плечами.

– Они его любили. А он – их. Мне достаточно было бросить все это на весы. Все, что он творил, – это ведь было от боли и безумия.

– Влад был вполне адекватным вампиром. Я с ним общался, он не сходил с ума.

– Не-а. Он так и не оправился от потери семьи. Он ходил, говорил, мог даже улыбаться, а вот внутри у него все было хуже, чем у мертвого. Ему нужно было тепло, а вокруг были только такие сволочи, как Дюшка. Стоило мне затронуть в нем душу – и дорога открылась. Мне оставалось только провести его. Полагаю, что сейчас мой противник в раю.

Глаза у Мечислава медленно, но верно расширялись и принимали форму правильного круга.

– Как? – в шоке выдохнул он. – Мы ведь прокляты. Навсегда.

– Не-а! – Заклинило меня на этом слове, что ли? – Бог есть Любовь. А все остальное – от купцов и сволочей. Его грехи ничего не значили по сравнению с той болью, которую он испытывал, думая о своей семье. А он думал постоянно. Можно сказать, что он уже на земле был в аду. Помните Хайяма?

– То есть?

– Ад и рай в небесах – это сладкая ложь.

Рай и ад, ты поверь мне, и ближе найдешь —

Он не в сферах небесных и адских кругах,

Рай и ад в наших душах и наших сердцах.

А у него вся душа была одним сплошным комком боли. Если он что и натворил, уже искупил это всей своей вампирской жизнью. Ему даже не нужно было чистилище, ему каждый раз, когда он вспоминал о своей семье, было больнее, чем от каленого железа. Все, что он натворил, он же и искупил своей жизнью после смерти. Так и прошел.

Мечислав был внимателен и сосредоточен, как какающая собака.

– Что ты при этом чувствовала?

– Усталость. Напряжение. Как ведро с водой в гору тащишь. Но больно мне не было. Ни капельки. Боль навалилась, только когда все закончилось. А до того я ничего не чувствовала. Кстати, а где мой сотворенный крест?!

– Здесь. Рядом с кроватью. Я могу дотрагиваться до него только твоей рукой. Меня он жжет. Стоит просто провести рукой рядом, даже не взять – и он вспыхивает. Как ты умудрилась создать его – хотел бы я знать!

– Если узнаете – поделитесь секретом.

– Обязательно, кудряшка.

И тут я обратила внимание на одну маленькую деталь.

– Теперь вы относитесь ко мне уважительнее, что ли?.. Что произошло?

Вампир серьезно смотрел на меня.

– Наверное, я должен извиниться перед тобой, девочка.

Я даже не спросила – за что? Умнею? Вряд ли. Устала.

– Раньше я думал, что ты просто бестолковая девчонка, которую судьба одарила огромной силой. Теперь я знаю, что ты способна отвечать за свои слова. И готова рискнуть своей жизнью ради подруги, которая тебе, в общем-то, безразлична. Но ты обещала ей помощь и защиту. И действительно шла на все ради нее. Это заслуживает уважения.

Я кивнула. Но почивать на лаврах не стала. Неудобно. Если кто не знает – лаврушка очень сильно колется. И вообще – хороша только в супе.

– Я и правда вела себя как дура. Я виновата. Из-за моей глупости могли пострадать все мы.

– Я рад, что ты это признала, красотка.

– Не смей называть меня красоткой, кровосос занзибарский! – тут же взбеленилась я.

Это было единственное слово, которое я не стану терпеть в свой адрес. Ненавижу этот фильм и дебильную ухмылку Джулии «Акулы» --">