Андрэ Мэри Нортон , Саша Миллер , Патриция Мэтьюс - На крыльях магии

женщины. У ее ног встала Арона и направила жезл туда, откуда должен появиться ребенок. А я, напрягая свой слабый дар, пытался определить, что нам угрожает.

Эйран коротко вскрикнула, и ребенок оказался в подставленной Анисл родильной тряпице. Послышались звуки — но не обычный детский плач, а скорее дикий торжествующий хохот, как может смеяться взрослый мужчина.

Арона опустила свой жезл, но не коснулась ребенка. Она держала жезл на уровне его сердца. Сильно запахло жженой плотью и перьями.

— Назови себя — именем Великого Сокола, которым овладела Тьма, именем Силы, именем всей мощи Джонкары — назови себя! — Голос Ароны заглушил этот смех.

Наступила полная тишина, даже птицы и собака застыли.

— Велдин.

Одно слово, имя. Я видел, как вздрогнул Ярет, как будто его ударили хлыстом. Голова его дернулась.

— Велдин, — повторила Арона. — Мы бросаем тебе вызов.

Я мог бы поклясться, что слышу тяжелое дыхание, как будто какое-то животное — или человек — затаилось и ждет.

— Именем Великого Сокола, — снова заговорила Арона, — принимаешь ли ты вызов, Велдин? Выходи и испытай свою силу. Так ли ты силен, как думаешь?

— Схватка с женщиной! — Он произнес последнее слово, словно величайшую непристойность.

— Схватка со мной! — Ярет вскочил, его взгляд искал противника. — Если бы я не видел твоей смерти, если бы это не была иллюзия… Да, принимай мой вызов, Велдин!

Снова тот же смех.

— Нет, фальконер. Хоть ты и предал наш род, меня останавливает клятва крови. Попробуй взять оружие!

Рука Ярета протянулась к мечу. Но тут я увидел, как она застыла, словно ее придавила огромная тяжесть. Воздух сгустился, и в нем появилась неясная фигура человека в шлеме фальконера и в латах. Кладбищенский запах усилился.

Но если Ярет не мог пошевельнуться, меня ничего не удерживало. Передо мной была реальная угроза. Дар Тьмы может быть таким же могучим, как дар Силы.

— Ты хорошо послужил мне, полукровка. — Птичий шлем повернулся, глаза в его разрезах разглядывали тело ребенка. — Я снова жив и могу вести бой.

— Ты получил вызов, — выдохнул я. — А я не связан клятвой, и я не женщина…

Голова повернулась ко мне с быстротой нападающей змеи. Глаза, в которых горел адский огонь, разглядывали меня.

Снова существо расхохоталось. Но не пыталось извлечь оружие. Напротив, сделало рукой презрительный жест, за которым последовала огненная вспышка. Но то, что я пробудил в себе, было готово.

Странная это была битва, и рассказать о ней невозможно. Дважды мне приходилось трудно, и дважды в меня вливалась новая энергия. Я знал, что она исходит от Нолар. Волшебница не участвовала в нашей схватке: свет ее камня озарял лицо Эйран, но не касался ребенка. Мне казалось, что он умер.

Ноги мои ослабли и дрожали, я был истощен. В третий раз Нолар помогла мне. Я видел губы под шлемом, с них срывалось рычание. Но вот привидение откачнулось от меня, приблизилось к Анисл и ребенку. Я знал, что собирается сделать эта тварь, назвавшаяся именем мертвого фальконера, — она хочет войти в лежащее тело.

Но путь ему преградила Арона с жезлом в руке.

— Твоей силой, леди, и твоей волей! — И она ударила по рычащему лицу.

Последовала вспышка. Я слышал, как ахнула Арона. Ее жезл вспыхнул, и ей пришлось отбросить его. Одновременно соколы закричали и взвились в воздух, начали кружить вокруг столба тьмы. Столб опал и исчез.

Нолар подхватила ребенка, прижала маленькое тело к груди и побежала к двери, которая вела в помещение камня.

Тьма совершенно рассеялась. То, что пыталось с помощью новорожденного проникнуть в наш мир, исчезло.

Я успел увидеть, как Нолар склонилась к камню и протянула к нему ребенка. Яркий свет озарил ткань и то, что в ней. Но… если ребенок только оболочка, которая должна была содержать темное существо, если дух ребенка умер…

Послышался тонкий плач. Маленькие кулачки забились в воздухе. Нолар тоже вскрикнула и прижала к себе ребенка. Нормальный человеческий ребенок. Я проверил его, и мысли мои коснулись только самого обычного и естественного. Камень Коннард завершил нашу борьбу, и Свет снова победил.

Так заканчиваются хроники Лормта. Каждая рассказывает о чем-то своем, но все так или иначе связаны. И свитки эти будут лежать, пока не найдется человек, который пожелает узнать, как жили мы, пережившие Поворот, Справедливо, чтобы об этом знали и помнили. Наши дни этого достойны.

--">