Галина Дмитриевна Гончарова - Учиться, влюбиться... убиться?

— Вечер добрый, Леля. Вы отдыхать приехали? — спросила старушка.

— Нет, это моя самодеятельность, — откликнулась я. — Захотелось отметить ночь на Ивана Купалу.

Лицо бабы Веры словно потемнело.

— Зря ты это задумала, Леля, зря.

— Почему? — не поняла я.

— Сегодня темная ночь, — непонятно ответила она. — Кто знает, что сегодня выйдет из ворот…

— Из каких ворот?

— Это не важно. Может, не пойдешь?

— А куда мне тогда? Автобус уже уехал…

— Да хоть у меня переночуешь. Я тебе в дочкиной комнате постелю.

Я подумала и покачала головой. Хотелось в лес. Я уже настроилась жарить хлеб на костре, а деревья будут загадочно покачиваться у меня над головой, и бледная луна — подмигивать с прозрачного неба. И променять все это на деревенскую ночевку? Запах леса на запах навоза?! Да ни за что!!! Так я и заявила.

Баба Вера стала еще более задумчивой.

— Зря ты это затеяла. Напрасно. Кто знает, что ты там найдешь…

Я пожала плечами. Что я там найду кроме комаров и романтики? Вопреки всем воплям о страшном лесе. Поверьте мне, на улице средь бела дня гораздо опаснее, чем в самом темном лесу самой страшной ночью. А в нашем хоженом-перехоженом лесу вообще нет ничего особо страшного.

— Или кто меня найдет? Может, это судьба?

— Может, и так. Только будь осторожнее.

Я попрощалась и отправилась дальше. Уже стемнело, когда я вступила в подлесок. Настроение не то чтобы испортилось, но как-то изменилось. И не в лучшую сторону. Странно как-то было. Словно что-то менялось во мне и в природе. Я уже давно сошла с дороги и шагала по бурелому, привычно держа направление на запад, к реке. Как хорошо в лесу! Сосны колыхались и завораживали меня. Легкий ветер скользил по лицу, лаская его и стирая капельки пота. А запахи! Цветы, травы, хвоя, смола… Я завертелась, широко раскинув руки. Голова у меня пошла кругом от переизбытка кислорода. А когда я проморгалась, посреди поляны стояло оно. Это было похоже на привидение или на взбесившееся облако, которое решило сменить небесную прописку на лесную. Лоскут снежно-белого марева, лохматого по краям и непрозрачного в середине. Я помотала головой. Лоскут все так же стоял посреди леса, не собираясь исчезать. В следующие пять минут я поочередно щипала себя за руку и за кончик носа, чесала в затылке и швыряла в странное явление веточки. Потом обошла его кругом. Веточки пролетали в марево и не возвращались. Что я сделала? Я поступила, как тот самый генерал из анекдота. Не фиг тут думать, прыгать надо. Так что я разбежалась, покрепче зажмурилась и ринулась прямо в плотную белую середину. И, кажется, завизжала в полете.

* * *

Я визжала громко и пронзительно, на одной высокой ноте. От такого визга могли и стекла полопаться. Это был мой коронный детский номер. Я могла визжать без перерыва до получаса. Потом требовалось немного передохнуть, и я могла визжать еще полчаса. И сейчас намеревалась побить все свои прежние рекорды, но пребольно хлопнулась задом о какую-то твердую поверхность. И заткнулась. Потом открыла глаза. Сперва один, потом второй. М-да, круто я попала, только вот куда?! Уж точно не на TV. Ни камер, ни зрителей. Хотя нет, зрители как раз имелись. Я сидела на заднице в огромном зале с колоннами. Потолок был белым, стены и колонны черными, и пол тоже. А я находилась точно в центре пентаграммы, нарисованной чем-то красным. Рядом с пентаграммой стояли два странных типа. Первый из них имел вид мага с картинки. Этакая синяя хламида, расшитая золотом, кипенно-белые волосы, падающие на плечи красивыми волнами, окладистая борода и ярко-алый нос. Второй был раза в три потолще «мага» и ниже на голову, в фиолетовой хламиде, тоже расшитой золотом. Она великолепно оттеняла короткую черную бороду и блестящую лысину. Лысина маскировалась редкими прядками, начесанными от ушей на макушку. «Внешний заем», — вспомнила я. И фыркнула. Горло болело, как будто я его час наждаком начищала. Интересно, а говорить я смогу? Надо проверить. И первой моей фразой стало:

— Мать вашу за ногу!

— Россия, — безошибочно определил пузатый тип.

— Согласен с вами, коллега, — наклонил голову «маг». — Кажется, это одно из общеупотребительных русских выражений?

Говорили они на каком-то странном языке, но я их понимала. Слова сразу проходили в мозг, не задерживаясь в ушах. Голоса звучали странно, но вполне приятно.

— Да, по нашим сведениям… — начал толстяк.

Что там было --">