Татьяна Евгеньевна Любушкина - В лабиринте миров (СИ)

Заплакал младенец и его громкий плач разорвал тишину.

Рыжеволосая женщина тронула за плечо своего бритоголового спутника, тот высокомерно отдёрнул руку и тогда заговорил седой старик.

- Мы принимаем ваши условия. Сегодня вы переночуете здесь, а завтра поутру наши люди придут и заберут облако. Вас же доставят к Бездонному озеру. Мы нанесём границы, за которые проход вам будет запрещён.

- Ещё нам нужны вещи: инструменты, одежда, еда на первое время. У нас дети...

- Так вы же Северяне, – толстяк радостно осклабился, озабоченно ощупывая тяжёлые складки защитного облака. – Наколдуйте себе что-нибудь... зачем вам трудиться?!

Яростный порыв ветра ударил шутника под колени и тот упал лицом в землю, нелепо взмахивая короткими руками.

- Не стоит так шутить с Северянами, юноша! – старуха с горящими глазами ощерила рот, как озлобленная кошка, показывая два ряда великолепно сохранившихся зубов. – Не стоит считать нас пропащими...

- Пожалуйста, остановитесь! – рыжеволосая женщина в тревоге подняла обе руки. – Вы должны обещать, что не станете использовать свои силы, чтобы причинить вред нашему народу.

- А вы должны пообещать, что будете с должным уважением относиться к нашему! – рявкнул бородатый.

- Друзья, успокойтесь, – седой старец вновь взял ведение переговоров в свои руки. – Вы устали и взволнованы. Мы тоже. Разумеется, вы получите всё необходимое.

- И, разумеется, мы не станем использовать свои силы вам во вред, – примирительно отозвался бородатый, поднимая с земли перепуганного толстяка.

Хрупкое перемирие было достигнуто. Седой старец и бородатый мужчина вполголоса обговаривали условия обмена, чертили что-то на пыльной, неплодородной земле. Наконец, полностью погасшее солнце положило конец взаимным переговорам.

- До завтрашнего утра, Северяне!

- До завтрашнего утра!

Трое мужчин спустились с холма, растворяясь в темноте, и лишь рыжеволосая женщина задержалась, мучимая невысказанным вопросом.

- А что же Принцесса Севера? Неужели...

- Она погибла, – коротко ответил бородатый.

В темноте выражения его лица было не разглядеть, но окружающая тишина стала такой ненавистно-звенящий, что рыжеволосая женщина попятилась.

- Мне очень жаль. Правда, очень...

Глава 1

Старый зонт вывернулся наизнанку от порыва холодного ветра, и серый ноябрьский дождь хлёстко ударил меня по лицу.

- Вот, чёрт, – я попыталась сложить крылья видавшего виды зонта, но он скорбно съёжился, превратившись в мокрую тряпку.

Тонкие, не по погоде одетые джинсы промокли насквозь. В дырявые сапоги залилась вода, и хлюпала при ходьбе. Ну и какой толк от негодного зонта? Рука сама размахнулась, собираясь выкинуть сломанную вещь, но по мокрым рельсам звонко загромыхало. Приближался мой трамвай. Я торопливо сунула зонт в такую же мокрую сумку и заняла боевую позицию.

Толпа, стоящая на остановке казалась огромной. Куда больше, чем трамвайный вагончик и я волновалась: мне нужно попасть внутрь, во что бы то ни стало, иначе я опоздаю и вылечу с работы. У нас с этим строго. К счастью, трамвайные боги сжалились надо мной, двери раскрылись прямо перед моим лицом, и я первая ринулась в салон.

До поручня не достать, но зажатая со всех сторон влажными животами и спинами я могла не беспокоиться, что упаду. Чья-то сумка больно впилась острым углом мне в бедро, но отодвинуть её было невозможно, и я смирилась.

По дороге я задремала. Стоя, как усталая лошадь. Вчера к бабке Вере, моей квартирной хозяйке приходили подружки, праздновать день Октябрьской революции. Старушки разошлись не на шутку: перепели все революционные песни, задорно танцевали матросский танец “яблочко”, совмещая угловатые движения моряков с элементами “ламбады”, а под утро занялись моей персоной.

- Эй, Женька, у тебя мужик-то есть?

- Есть, – бормочу я, лишь бы старухи отстали.

- Где это? – бдительно вопрошает моя бабка Вера. – Чой-то я не видала...

- Ну, нету, – огрызаюсь я.

- Не-ее-ту?! – старухи ехидно переглядываются и прыскают, сотрясаясь от смеха. – Чего ж нету-то?

Я молчу. За меня громким