Жанна Лебедева - Хитросплетения тьмы (СИ)

убийцы убийц, создания весьма странного, таинственного и непредсказуемого…

He is a midnight mover

Coming in the night —

going with the light.

He is a midnight mover

He can't go on in the sunlight…

(С) «Midnight mover», Accept

…Они шли садами Ликии. Учитель знал какие-то неведомые тропы, что петляли среди бесконечных цветников, павильонов и клумб. Шаги Кагиры были легки, будто он совсем не имел веса. Таша, напротив, еле передвигала ноги, тяжесть которых казалась слоновьей. Она брела позади, буравя взглядом огромную спину своего спутника. Ей очень хотелось пойти рядом с Учителем, но поравняться она не решалась, уж слишком внушительно и сурово тот выглядел. Массивную фигуру скрывал бесформенный тяжелый плащ, под которым что-то топорщилось и выпирало: то ли неровные отростки позвонков, то ли рукояти какого-то диковинного оружия, закинутого за плечи.

Кагира с его горбатой спиной и черной косматой гривой, мало походил на человека. Видом он скорее напоминал огромную шеспилапую гиену — Властелина Падали, как сказали бы гоблины. Таша видела живых гиен в степи, и звери эти внушали ей уважение. У них были крепкие лапы и неохватные длинные шеи, их спины поднимались горбом к небесам, а грудь имела невообразимую ширину. А еще все они были бархатные и пятнистые, гладкие, с короткой, как замша шерстью, обнажающей тугие складки кожи на изгибах большого тела. Все их естество выдавало могучую безжалостную силу, которая пленяла и завораживала…

Ночь отступила. Пушистые снеговые кучи и резные листья обмороженных южных деревьев подсветило сиреневое зарево. Из-за горизонта нетерпеливо рвалось отдохнувшее солнце.

Кагира и Таша миновали округлый каменный мост, пересекающий тоненький, как ниточка ручеек, схваченный у берегов звонкой коркой льда, и вышли к декоративной колоннаде, предваряющей вход в небольшую открытую беседку.

— Переднюешь здесь, — прошептал Кагира, осматриваясь по сторонам.

Таша удивилась, место показалось ей слишком открытым и совсем небезопасным, но Кагира успокоил ее, словно прочитав мысли:

— Не бойся, дитя, сюда редко заходят люди, их запах почти выдохся.

С этими словами он вошел в беседку. Таша последовала за ним. Внутри оказалось неуютно: на каменном полу заиндевели грибы и мох, деревянные лавочки покосились. К тому же в беседке совсем не было стен — крышу держали прямые белые колонны.

— Ложись и спи, — приказал Учитель.

— Здесь, — переспросила девушка неуверенно, — а если кто-нибудь придет?

— Я буду следить, — сказал Кагира, как отрезал, — холода не бойся, тому, кто связал свою судьбу со смертью, он не страшен…

Таша не стала спорить, послушалась и легла. За время бессонной ночи она устала и продрогла. Домашняя одежда, в которой она отправилась следом за Учителем, совсем не держала тепла. Несмотря на это, девушка быстро уснула, обняв себя за плечи и подтянув колени к животу.

Когда день разыгрался, солнце наполнило беседку теплом, и Таша наконец смогла поспать в удовольствие, пригревшись и расслабившись. Иногда кто-то проходил мимо, скрытый высокими стеблями померзшего дельфиниума и мальвы. Таша слышала глухие шаги и обрывки безмятежных разговоров. Время шло, дрема и сон сменяли друг друга, чередуясь. К вечеру принцесса полностью выспалась и, присев на край скамейки, стала ждать Учителя.

Кагира явился, когда полностью стемнело, и принес с собой зеленый мужской плащ, подбитый плотной шерстяной тканью. Таша примерила обновку — плащ оказался короток, видимо мужчина, что носил его, был низкого роста.

Они снова пошли в ночи и к утру достигли окраины Ликии. Опять пришлось останавливаться на день. На этот раз они пробрались в подвал жилого дома, и там, спрятавшись в пустую бочку из-под пива, Таша уснула. Кагира же снова куда-то пропал, испарился подобно призраку с первыми лучами солнца.

— Куда мы идем? — спросила Таша, когда они снова двинулись в путь.

— Разве это имеет значение, дитя? Разве место назначения важно? Запомни, что гораздо важнее само движение. Движение — это жизнь. Все живет, лишь, когда движется. Вот так, дитя. А замрешь, остановишься и будешь стоять. Застоишься — забудешь, как двигаться, и не поймешь уже тогда — живешь ты, или нет.

Таша кивала, понимая интуитивно, что Учитель говорит не буквально, --">