Владимир Иванович Васильев - Приключения в Ирии и на Земле (СИ)

не с главного, а с того дерьма, в котором барахтался. А что делать? Все мы по дерьму ходим, с дерьмом общаемся, и привычно уже. Никто даже нос не зажимает, если вдруг шибанёт.

О рефрене не забывайте!

Начну ab ovo. Известно, что произнося эту фразу, означающую «с начала», римляне метафорически ссылались на яйцо как причину порождения чего-либо. Метко подметили! Каждый обладатель скромной пары яиц из посещавших мою квартиру в то памятное лето страдал от желаний, что подогревались исходившей от промежности тухлостью, видимо, давно привычной для них. Само собой, те обладатели имели заметные различия, но в одном они были схожи: мнили себя писателями или авторами. Могу утверждать, что скучнее норвежских писателей только шведские. Я не про книги, про людей. Причём, имею в виду тех, кто часто ошивался в моей квартире. Один за другим все эти хуторяне и столичные жители приходили, следуя по лестнице за «хвостиком причёски» моей Подруги и галантно пропуская её в дверях. (О ней все звенят и жужжат как о классной переводчице. Как женщина одно время она меня привлекала, но книги в её переводе не читал. И читать не буду, памятуя о скуке, одолевавшей меня от общения с её кавалерами). В переводе со шведского юморного «хвостик причёски» ничто иное как «коса».

Иронично называя Подругу femme fatale, вёл я себя как истый джентльмен, досадуя лишь на потерю времени. Ни намёком, ни жестом ни разу не выдал наши некогда близкие отношения. Всё было, всё прошло, и слава богу! И ради бога, не подумайте, что нас сжигала высокая любовь. До поры до времени предполагал, что энта любовь сродни высокой моде: все пялятся на такие явления и верят, что они существуют исключительно в рамках телеков или киноэкранов. Не буду сейчас развивать эту тему и забегать вперёд. Вернёмся к нашим скандинавским баранам.

В Петербурге есть что посмотреть, и моя квартира с неплохой живописью на стенах, с широкими окнами, балконом и видом на парковую зелень (не продаётся и не сдаётся) — в том ряду достопримечательностей, что были обязательны для показа состоятельным шведам и норвегам, либо до, либо после зоопарка. Благодаря довольно близкому соседству с оным. А если не пешком, а на такси, то, можно сказать, рядом. Потомки викингов пешком гуляют только по Невскому или в непосредственной близи от Европейской. В иных гостиницах они не останавливаются. У них свои понты! Никоим образом, будучи скромным техническим переводчиком, в компании с писателями не мог я претендовать на какую-либо особую, значимую роль. В городском антураже меня экспонировали наряду, например, с живыми экспонатами зверинца. Скажу по секрету: весь Петербург для них зверинец.

Когда-то думал, что только англичане способны на ничем не обоснованную высокомерность. Как оказалось, ошибался. Это всего лишь миф. Высокомерность как англичан, так и писателей из земель викингов зависит от денежных сумм на их банковских счетах. Короче, среди скучных писателей заметно выделяются высокомерные.

Визиты прекратились, когда парковая зелень пожелтела, и Подруга определилась с выбором спутника жизни. Выбор пал, по моему мнению, на самого высокомерного из скучных. Выбилась, если не в дамы, то в дамки. Рад за неё.

Моя femme fatale, продав свою крохотную квартирку, неделю пожила у меня и, наконец-таки, уплыла за море на ПМЖ, оставив после себя стойкий запах французских духов и холодильник, полный продуктов. В благодарность? Ага, кто-то ей сказал, что шведская таможня не пропускает копчёные колбасы. Копчёности, между прочим, мне доктор запретил. К врачам лучше не ходить! После Чечни посетил поликлинику, прошёлся по коридорам, всё ещё покрытым линолеумом советской эпохи, посидел в очереди, послушали меня, выслушал и я. С тех пор ни разу не пересекал порога клиники.

Провожая Подругу, подумал: «Становлюсь мизантропом. Ни сердечных привязанностей, ни любви… В душе сухо. Как в пустыне. Без благодатного дождя я как голый саксаул. Тем и заметен, а потому ни одна верблюдица не желает ко мне приближаться».

У неё и меня всё сложилось не так, как в поговорке. Она сперва вылетела из сердца вон, а потом — с глаз долой. «Каждая верблюдица стремится в края, преисполненные благодати. Запишу-ка эту сентенцию в книжку», — приняв решение об этом новом дополнении в заветное для меня издание афоризмов Козьмы Пруткова, вдоль и поперёк исчирканное записями, и в последний раз помахав рукой, вздохнул с облегчением. Достали меня викинги. Каждый --">