Сергей Валериевич Легеза - С глазами синими, как лед…

Что ответила мама, я не услышал, потому что появился наш дворецкий, Арчибальд Боэн, и спросил, что это я делаю в темноте и на лестнице. Уж не подслушиваю ли? А я ответил, что нет, что просто иду в свою комнату. И пошел. Потому я не услышал, что решили папа с мамой, но, наверное, папа так и не послал письмо профессору. Я так думаю потому, что иначе тот прибыл бы намного раньше.

Позже мама пришла ко мне в комнату и долго сидела у кровати. Я слышал, как она сидит и тихонько-тихонько вздыхает, но сделал вид, что сплю.

А утром папа велел, чтобы возле каждого окна повесили веточку вербены, но зачем — не объяснил. Томми потом спрашивал, для чего мы вербену по всему дому развесили, а я ему ответил, что так папа приказал. Томми ухмыльнулся и ничего не ответил. Только покрутил веточку в руках и положил ее обратно на окно.

Из письма Люси Г.:

«Дорогая Мина, вот уже месяц прошел со времени, как я написала тебе в последний раз, но ответной весточки еще нет. Говорят, расстояния в наши дни сокращаются, но, боюсь, на океанские просторы это не распространяется. После вашего с мужем отъезда в Новую Англию мы идем по жизни все так же размеренно, в ритме, который мог бы убаюкивать, если бы не воспоминания о событиях молодости, что и по сей день не дают покоя ни мне, ни Артуру. Полагаю, что и ты ощущаешь нечто сходное: события, которые мы вместе пережили в те страшные недели и месяцы, не позволяют расслабляться до дня сегодняшнего. Сказать по правде, нынешняя наша жизнь, со всей ее простотой, неторопливостью и сельской обстоятельностью, немало способствует именно успокоению, а не лени и праздности. Все лучше, чем скакать под проливным дождем либо погонять кибитку краем пропасти, следя, как солнце падает за близкие горы, и молясь, подобно Иисусу Навину, чтобы хоть на минуту оно оборотило свой бег!

…В остальном, впрочем, у нас все по-прежнему — в добром смысле этих слов. Разве что наш мальчик в последние месяцы внушает некоторые опасения, но, полагаю, это скорее оттого, что он растет и становится таким же непоседливым, как и Артур в пору своей молодости…»

Потом прошла неделя и вторая, и папа сказал, что скоро будет Иванов день и мы поедем на ярмарку в Гластенбери. Я обрадовался, потому что на ярмарке всегда интересно, только мы нечасто там бываем. Мама опасается шутов и уродов. Не пойму, почему они ее пугают? Мама не слишком любит всякие странности и чудеса. Даже на фокусников косится: однажды она забрала меня прямо с представления. А там так интересно было! Но индийский фокусник ей сильно-сильно не понравился. Мне, конечно, тоже было неприятно смотреть, как он протыкает себя шпагами, но ведь ему ничего от того не было. Даже капли крови не появилось.

И я надеялся, что в этот раз все будет по-другому. Тем более что папа пообещал мне выполнить мою просьбу и сходить со мной в балаган, если тот будет на ярмарке. Уж папа-то фокусников не боится! Он даже на львов охотился в Африке. Правда, давно, в молодости еще.

И вот на следующий день, как папа сказал о ярмарке, все и произошло.

Я играл в саду после завтрака. Сад у нас старый, там даже можно заблудиться, поэтому дальше голубятни я не ухожу. Ну, если один. Если с Томми, то — можно. Томми всегда выведет назад. А иногда и вынесет. Это у него здорово получается: просто берет за руку, и вот уже мы мчимся, словно на лошади. Никто бы не догнал. Ну, разве что паровоз. Но только станет ли Томми гонять наперегонки с паровозом?

Так вот, я играл в саду, а потом решил посмотреть, как чистят коней. На конюшне у нас обычно два конюха: Тим, у него еще шрам на лице, и Джон Маленький. Его так у нас называют, так как он похож на того Джона, что в песенках о Робине-из-Локсли. Большой, сильный и бородатый. А Тим у нас — совсем старый, старше Арчибальда, нашего дворецкого.

Я уже почти подошел к двери, как тут появился Томми. Посмотрел исподлобья. «А что там?» — спрашивает и показывает на конюшню. «Лошади», — говорю. «Пойдем посмотрим», — отвечает. И сразу к дверям пошел. А я за ним. А что оставалось делать? Томми — мой друг, как я его одного оставлю? К тому же Томми часто рассказывал о своих лошадях, и мне было интересно, похожи ли наши — на тех.

Но как оказалось — совсем не похожи. Не успели мы заглянуть в двери, как лошади в конюшне разволновались. Рвутся из загородок, головами мотают. Тим их успокаивает, да куда там! А потом он повернулся к воротам, а там Томми стоит. Ну, получилось так. Он не --">