Ярослав Коваль - Могущество и честь

плевать. Использовать не смогут.

— К чему это, Аше?

— Меня будут искать именно по личному стягу. Подставлять кого-то я не желаю, себя — тоже не хочу. Ситуация по-разному может повернуться, не предугадаешь. Если найдут обрывки, поломают голову, что бы это значило. Не найдут — потеряют время, добиваясь от местных жителей, кто из них его видел.

— Мне трудно тебя понять. Ты не захотела хотя бы для вида отказаться от своих убеждений, солгать, чтоб спасти жизнь, представить дело так, будто ты и сама не прочь восстать против императора. Чуть позже могла бы выгадать момент и перебить Аллеха со товарищи, при этом остаться и с армией, и без смутьянов. Но не захотела. Заняла позицию человека принципиального. Зато герб сейчас растерзала без сожалений. Разве на символ твоего положения, твоей власти принципиальность не распространяется?

— Тебе потому трудно понять меня, что ты — не я, — её голос звучал едва сдерживаемым гневом. — Да к тому же и не уроженец Империи. До сих пор цепляешься за своё прошлое, предпочитаешь вспоминать о том, как дело обстоит у тебя на родине, а не привыкать к тому, как принято у нас. Я-то отлично знаю, где именно недопустима слабина. Стяг же — это лишь ещё одна часть меня. Я могу делать с ней то, что сочту нужным, как и с любой частью собственной личности. Я сама решаю, что для меня важно.

Мне оставалось лишь развести руками. К тому же не стоило доводить Аштию до бешенства — сейчас это было бы просто, но едва ли уместно. Я и сам держался из последних сил. Сказывалось напряжение последних часов, которому предшествовал шок, ставший ответом на внезапное и необъяснимое нарушение самой основы имперского общества — принципов повиновения нижестоящих вышестоящему и скрупулёзного следования своему долгу. Куда разумнее было бы разрядиться в стремительном рывке прочь от врага, чем в яростном выяснении отношений.

— Какими будут дополнительные распоряжения госпожи? — вмешался, почуяв аромат жареного, Измел. Парень опытный, знающий, видимо, сделал те же выводы из ситуации.

— Никаких особенных. Довести до пункта назначения как можно больше бойцов и передать подробный отчёт обо всём случившемся. Желательно с именами предателей из числа офицеров — всеми, какие сможешь припомнить. В Оклии, возможно, тебе удастся соединиться с отрядом, следующим туда под командованием Фахра. Тем лучше. После получения всей информации пусть Фахр действует по собственному усмотрению.

— Слушаю. Будет передано.

— Отправляемся. Отдыхать придётся в седле. Далеко ли до перекрёстка?

— Нет. Полверсты примерно.

— От развилки тебе, Измел, и твоим людям придётся в галоп. И в темпе.

— Понимаю.

— Хорошо… Серт, ты справишься с задачей продержаться в седле от рассвета до заката и большую часть ночи?

— А если скажу «нет», паланкин мне предложишь?

— Нет, привяжу к стремени на чембуре, побежишь за конём своим ходом, — Аштия шутила, но раздражённо. Её тон был похож на окрик, на предупреждение.

— Лучше уж тогда через седло.

— Ты не понимаешь, что выбираешь. Сразу видно неуча. Перекинутым через седло и на галопе ты сдохнешь меньше чем через полдня.

— Неуч неучем, а жить хочется. Уж в этом не сомневайся. Чего спрашивать-то? Если у меня нет выбора, справиться или нет, то справлюсь, конечно.

— Ну, смотри. Помрёшь — не жалуйся.

— Да уж куда там…

Мы снова поднялись в сёдла. Я уже почти свыкся со своей судьбой — напрочь отбить себе всё, что возможно, и заслужить безмолвное неодобрение конька, потому что при неправильной посадке и неправильном поведении в седле на галопе больше страдал он, а не я. Скоро меня напрочь перестал интересовать окружающий нас лес, синее, как глаза любимой, небо, свежий ароматный воздух, которым невозможно было насытиться, надышаться. Усталость вытеснила из моего сознания всё.

Лишь однажды я очнулся, когда дорога, покинув объятия леса, вывернула на открытое пространство, на пригорок, где в лица нам дохнуло простором, таким объёмным, что он казался необозримым. Луг перемежался аккуратными прямоугольниками возделанных полей, что уж там на них росло, разглядеть не получалось, да и мало интересовало, откровенно-то говоря. Желтоватая лента дороги замысловато вилась сперва по опушке леса, а потом с пригорка на пригорок — изрядное расстояние по открытому пространству.

И его, конечно же, нужно миновать на полной скорости, чтоб нас не углядели те, кто скачет --">