Филип Керр - Джинн в плену Эхнатона

к счастью, этому только радовался. Он был от природы застенчив и предпочитал выдвигать на передний план жену и шикарные апартаменты на 77-й улице.

Дом Гонтов находился в северо-восточной части города. Он походил скорее на храм, чем на дом, и потому часто и в разных ракурсах попадал на страницы глянцевых журналов. Парадный вход защищала огромная кованая решетка с полукруглым верхом; все стены были обшиты панелями превосходного красного дерева. Еще здесь имелись полотна французских живописцев, старинная английская мебель, редчайшие персидские ковры и дорогущие китайские вазы. Филиппа иногда едко замечала, что родители пекутся о своей мебели куда больше, чем о своих детях, но в глубине души она знала, что это не так. Тем не менее она все-таки их укоряла, а ее брат-близнец Джон за ней повторял: это какая-то картинная галерея, а не дом для двух двенадцатилетних подростков! Обычно он говорил это отцу в глаза, причем в тот момент, когда тот приносил в дом еще одну скучную старую картину. В ответ мистер Гонт только смеялся и замечал что, будь их дом номер семь картинной галереей сюда не допускали бы собак, даже таких необыкновенных, как те, что жили у Гонтов на правах членов семьи.

Звали их Алан и Нил, были они ротвейлерами и, судя по всему, понимали каждое обращенное к ним слово. Однажды Джон, которому ужасно не хотелось искать пульт от телевизора, велел Алану переключить канал, и, к его удивлению, пес с этим замечательно справился. Нил по уму ничем не уступал Алану, оба они легко отличали детский канал от диснеевского, а «Никельодеон», где крутят мультсериалы и семейные ток-шоу, от новостного канала Си-эн-эн. Собаки часто сопровождали близнецов на прогулках по Нью-Йорку, и Джон и Филиппа были, вероятно, единственными детьми в городе, которые без всякой опаски ходили в близлежащий Центральный парк — даже после захода солнца. Тот факт, что столь незаурядные собаки носят такие заурядные имена, ужасно раздражал Джона.

— Первыми ротвейлеров стали разводить аж древние римляне, — с обидой в голосе сказал он родителям как-то утром, за завтраком, незадолго до летних каникул. — Воспитывали их как сторожевых псов. Они единственные из всех домашних животных официально признаны опасными для содержания в домашних условиях. А хватка у них мертвая — покруче, чем у любой другой собаки. Так что сильнее их только пес, который у греков сторожил царство мертвых. Ну так на то у него и три головы.

— Его зовут Цербер, — пробормотал мистер Гонт и, взяв газету «Нью-Йорк таймс», принялся читать про землетрясение в Египте — статья с фотографией разрушений занимала всю первую полосу.

— Я знаю, как его зовут, — отозвался Джон. — Так вот, благодаря мертвой хватке ротвейлеры — любимая порода полицейских и военных. И кликать наших собак дурацкими именами Алан и Нил просто нелепо.

— Собственно, почему? — спросил мистер Гонт. — Их всегда так звали.

— Знаю. Но, папа, если бы клички ротвейлерам давал я, наверняка придумал бы что-нибудь более достойное. Например, Нерон и Тиберий. В честь римских императоров.

— Нерон и Тиберий слыли не особенно приятными людьми, — заметила миссис Гонт.

— Что верно, то верно, — согласился отец. — Приятным человеком Тиберия не назовешь. Civile ingenium. Премерзкий тип. А Нерон и вовсе сумасшедший. К тому же он убил собственную мать, Агриппину. И жену Октавию. И сжег дотла целый город. Odisse coepi, postquam parricida matris et uxoris, auriga et histrio et incendiarius extitisti. — Отец обидно засмеялся. — Ничего себе пример для добропорядочных собак!

Джон прикусил язык. Спорить с папой непросто, особенно когда он начинает шпарить на латыни. Вообще люди, говорящие на латыни, например судьи и священники, ужасно неудобные противники в споре.

— Ладно, выберем императоров поприличнее, — согласился Джон. — Или вовсе не императоров. Просто надо взять более собачьи имена, причем подходящие именно нашим собакам. К примеру, Элвис…

— Уж не знаю, что особенно собачьего ты нашел в наших собаках, — сухо сказал мистер Гонт. — Как ты справедливо заметил, ротвейлеры часто служат в армии и полиции и очень мало похожи на изнеженных, непрерывно виляющих хвостом домашних собачек. В других семьях собака приносит газету из почтового ящика — и они уже счастливы. А наших псов в субботу утром можно запросто послать в кондитерскую за свежими булочками. И ведь принесут! Причем ни одной не съедят по дороге. Я не уверен, способны ли на это Элвисы. А какие --">