Александр Валентинович Рудазов - Три мудреца в одном тазу

время мочится под себя.

— Неправда, не все время! Только утром, вечером и еще иногда после обеда!

— Э-э-э… да я не про тебя, а про него.

— А, ну он-то почаще, да… Пьет много.

— Хм-м, а у меня и живот промок…

— Да ведь это лодка тонет!

— Тонет? Это как?

— Ну, вода входит через пробитое днище, а воздух уходит… на ее место. Скоро мы тоже утонем.

— Может, ее как-нибудь починить?

— А как чинят лодки?

— Лодка? Это что?

— Да, давайте сначала определимся, что есть лодка. Это фрукт, овощ, минерал или сумхотепель?

— Сумхотепель? Что такое «сумхотепель»?

— Не знаю. А разве есть такое слово?

— Это ты его только что произнес. Сам и скажи — есть ли такое слово?

— Хм-м, чайник утонул…

— Э-э-э… кто-нибудь помнит, что мы тут вообще делаем?

— Тонем, кажется. Лодка же прохудилась…

— Может, сделаем новую лодку?

— А мы сумеем? Разве для этого не нужно быть… ну, столяром, например…

— Я однажды разговаривал со столяром. Это считается?

— Думаю, считается. Ну что, на счет «три»?

— Э-э-э… а какая цифра…

— Нет, лучше на счет «раз». Итак, раз!

…

— Ну и что это такое?

Глава 1

Давайте быстренько расскажем коротенькую историю…

Бриджет и Джером Добсоны

Чертанов облокотился на фальшборт, глядя на солнце, медленно опускающееся в воду. Удушающая жара спала, воздух наполнился вечерней прохладой, а шеф наконец-то перестал потеть.

Петр Иванович Колобков, работодатель Сергея Чертанова, отличался внушительным телосложением. Но не в смысле роста и уж тем более не в смысле бицепсов. Он удивительно точно соответствовал своей фамилии — невысокий, лысый и круглый, как шар. Крохотные глазки и ушки, носик-пуговка, коротенькие ручки и ножки — колобок, да и только.

Сейчас он умиротворенно опорожнял третью кружку пива, любовался закатом и время от времени перелистывал страницу детектива, купленного в предыдущем порту. Сергей до сих пор удивлялся, как шеф умудряется читать книгу на португальском, не понимая ни единого слова.

— Серега, ты чего там скучаешь? — весело окликнул его начальник. — Ком цу мир, переведешь мне эту ботву! Пивка выпьем!

Сергей только тоскливо простонал. Он любил пиво, но на суше, не на море. Прекрасно знал, что стоит ему принять хоть чуть-чуть, и желудок немедленно взбунтуется — организм Сергея искренне не понимал, как можно сочетать алкоголь и качку. Даже такую ничтожную, как сейчас. Это шефу хорошо — у него желудок луженый, он с малолетства тренируется.

— Все пьете, Петр Иваныч? — грозно нависла над блаженствующим шефом дама огромного роста. — Пьете и пьете, пьете и пьете… Да на вас уже костюмов нет — вон пузень какую своим пивом растянули!

— Матильда Афанасьевна, какое го… счастье! — неискренне заулыбался шеф. — А мы-то уже, грешным делом, наде… боялись, что вас за борт унесло! Вот бы радо… трагедия была бы!

Матильда Афанасьевна Сбруева, в девичестве Штуцерман, была ночным кошмаром шефа. Да и Сергей старался держаться от этой старой мымры подальше. Ибо Матильда Афанасьевна была Тещей с большой буквы — самим воплощением этого ужасного слова. Пожилая мадам отличалась телосложением самки носорога, примерно таким же характером и небольшими, но достаточно заметными усами. Зятя она люто ненавидела, считала, что он испоганил всю жизнь ее единственной доченьки, и портила ему настроение всем, чем только могла.

А могла она очень многое.

— А ты что там стоишь?! — перевела внимание на Чертанова Матильда Афанасьевна. — Вы бы, Петр Иванович, приструнили секретаря-то своего, приструнили! А то я его сама приструню! Ишь, моду взял — пожилой женщине хамить!

— Это как? — живо заинтересовался шеф, ободряюще подмигивая Сергею.

— Да вот так! Я ему говорю — почини эти чертовы весы, а он, стервец, не хочет!

— Они правильно работают, Матильда Афанасьевна, — грустно развел руками Сергей.

— Да где же правильно, когда сто двадцать кило мне показывают! Врут в два раза!

Петр Иванович схватился за живот и дико заржал, пролив пиво на палубу. Матильда Афанасьевна начала густо краснеть. Но отнюдь не от стыда — этого чувства теща шефа не испытывала с самого рождения. От возмущения. Сергей же вновь облокотился на фальшборт, проклиная тот день, когда согласился на этот проклятый круиз.

А ведь все так замечательно начиналось!

Петр Колобков --">