Елена Владимировна Хаецкая - Возраст дождя

куст.

— Проклятье! — вскричала Агген, а голод пощекотал ее животик и ущипнул за бок.

Агген принялась поспешно освобождаться от колючек. У нее плохо получалось, и она раскровянила себе пальцы. Она лихорадочно дышала, ненавидя каждое мгновенье задержки, но сопенье лишь мешало ей, и потому она перестала дышать вообще.

И только благодаря этому расслышала в кустах еще чье-то дыхание. Это насторожило ее. Забыв и о голоде (который от подобного небреженья прямо-таки растерялся и сам отошел на пару шагов), и об опасности для своей одежды, она села на корточки. Колючки тотчас охотно исцарапали ее кожу и изорвали на ней рукава, но Агген этого даже не заметила, такое сильное любопытство ее охватило.

Она раздвинула ветки руками, нагнулась и близко-близко от себя увидела существо, опасно напоминавшее человека, но тем не менее человеком не бывшее. Оно было гораздо более худым, чем полагалось бы человеку, и куда более темным — с полупрозрачной смуглой кожей. Полуоткрыв рот, полный квадратных зубов, оно шумно дышало и при каждом выдохе надувало в ноздре красноватый пузырь.

Агген уставилась на него, а оно уставилось на Агген. Выждав несколько секунд, оно пошевелило губами и приподнялось. Агген поняла — сейчас оно заговорит. Ей подумалось, что допустить этого никак нельзя, поскольку такое было бы противоестественно. Поэтому она выскочила из кустов и в спешке оставила на ветке кусок своего рукава.

Голод, кажется, был напуган не меньше, чем сама девочка, — он куда-то подевался, и она тихонько добралась до дома.

Мама сказала:

— Агген! Ты просто на себя не похожа!

— Это потому, что я порвала платье, — ответила Агген.

— Так вот в чем дело! — воскликнула мама, всплеснув руками. — А я-то гляжу и не понимаю, что в тебе сегодня не так!

— Угу, — пробурчала Агген.

— В таком случае ты должна как следует умыться и идти обедать, — решила мама.

Агген послушно направилась к рукомойнику и плеснула себе в лицо холодную воду. Не слишком-то ей это помогло. Обычно водой удавалось смывать разные неприятные чувства, которые остаются, например, после ссоры с Кахеран или плохой отметки за контрольную работу, но увы: воспоминание о темном взгляде нелюди по-прежнему тревожило девочку и заставляло ее огорчаться.

Она сунула голову прямо в рукомойник и фыркала там, пока не заболело в носу, но это помогло лишь на короткое время. За обедом она только и думала что о том существе, которое пряталось в колючем кусте посреди парка. Сострадание по сути своей старше, чем тринадцатилетняя девочка, потому-то Агген плохо понимала происходящее и смущалась так сильно.

Она поела и отправилась читать книгу, однако слова на страницах казались ей плоскими, как будто их раздавили и размазали по дороге подошвой, а это — верный признак того, что мысли ее находились где-то в другом месте.

Она закрыла глаза и сразу увидела обрывок своего рукава, висящий на ветке. Это обрадовало ее. У нее прямо гора с сердца свалилась. Агген неожиданно сообразила, что по такой явной примете сразу же найдет тот самый куст, стоит ей только пожелать. Тогда она начала раздумывать над другим: желает ли она.

Сначала Агген казалось — нет, совсем не желает, а потом сразу, без всякого перехода, сделалось ясно: ничего не свете она так не хочет, как снова увидеть то странное существо с темной кожей. Теперь она понимала, отчего смотренье глаза в глаза считается таким опасным; а прежде она этого совсем не понимала.

У того существа глаза были плоские, сдвинутые к переносице. Они глядели настойчиво, как будто стремились забраться к Агген под кожу и посмотреть, как там дела у нее в легких, в желудке и в кровеносной системе. Нет ли изъяна в почках? Хорошо ли снабжается сердце?

Бух! — стукнуло сердце так близко к подбородку, что у Агген даже лязгнули зубы.

Она отложила книгу, встала.

— Мама, я зайду ненадолго к Кахеран, — сказала она очень спокойным, естественным тоном.

Агген обычно не лгала матери — просто не возникало надобности; но когда такая надобность возникла — солгала на удивление легко, а это свидетельство полной душевной гармонии.

Она выбралась из дома и зашагала по дороге, торопясь спуститься на виток вниз и очутиться в парке.

Час пришел не вечерний, но сумеречный; это было то самое время суток, когда начинают движение два не смешивающихся людских потока на спиральных дорогах Альциаты: достопочтенные граждане возвращаются --">