Гильберт Бриссен - Librum Profugi

непривычным акцентом, но вполне понятно. Впрочем, понимание его слов особой радости не приносило.

 -​ Ты ведь понимаешь, что проиграла навсегда? Отец отказался от тебя, Соусейсеки, как от ошибки, как от мусора.

 -​ Не верю!

 -​ Он ведь оживил твоих сестер, достойных бороться за право быть Алисой. Всех, кроме тебя, всех.

 -​ Но Хина тоже…

 -​ О, еще один брак вспомнила. Но Хина проиграла первой, еще до начала Игры — без кольца, без медиума она была игрушкой Шинку. А ты?

 -​ Я хотела, чтобы Отец получил Алису, пусть даже ею была бы не я! Он не должен страдать!

 - ​Как благородно, у меня просто нет слов. И чем он отплатил тебе за это рвение? Никто не любил его больше, чем ты, и всех воскресили — кроме тебя, Соусейсеки.

 -​Воскресили тех, кого убила твоя поделка, лжец!

 -​ Она была достойна стать Алисой, в отличие от тебя. Ведь она не собиралась убивать сестер — вы были врагами, не более. А ты готова была идти по трупам до конца. Быть может, Отцу не нужна Алиса — убийца, Алиса — предатель?

 -​ Но правила Игры…

 -​ Плевал он на правила! И на Алису плевал! Ты не думала, что Игра немного затянулась? На несколько столетий?

 -​ Но мы не просыпались одновременно!

 -​ А зачем? Я не мог следить за вами, но знаю, что были тысячи поединков — и все оканчивалось ничьей. Почему, не догадываешься?

 -​ Силы были равны.

 -​ Сама себе врешь, Соусейсеки. Да и зачем я трачу на тебя время? Ты же фанатик, одержимый идеей, и не в силах начать думать самостоятельно! И я скажу, почему! Потому что первая здравая мысль покажет, что все это время ты жила впустую!

 -​ Ты пожалеешь о том, что сделал с нами, Энджу! О том, что осквернил священную Игру!

 -​ Тебе ли угрожать мне, брак? Ты призрак, тень настоящей Соусейсеки, твое тело пылится в сундуке, твой дух служит победившей тебя Суигинто, твоя Роза у демона Лапласа! Не знаю, как ты нашла это место, где обрела форму, но я отправлю тебя туда, где тебе и место — на свалку.

 Я не знал, почему Соу до сих пор не потеряла терпение, но больше слушать не мог. Энджу стоял спиной ко мне, увлеченный своим монологом.

 Пучок серебряных нитей из левой руки вырвался, оплетая ненавистного кукольника.

 -​ Не смеши меня, малыш, — воскликнул он, выскальзывая из паутины и оборачиваясь, чтобы ударить, — кого ты…

 -​ Тебя, — отвечал я, сопровождая слова ударом почерневшей от знаков правой ладонью.

 Энджу отбросило на прилавок, из уголка рта потекла кровь.

 - ​Матка боска! Скольким бесам ты душу заложил, хлоп!, — видимо, от неожиданности кукольник перешел на родной язык.

 -​ Моя душа при мне, пан Анжей. А вот твоя может скоро отправиться к кредиторам.

 -​ Ни с места, псякрев, а то будешь свою курву по винтику собирать!

 Я глянул на Соусейсеки, ощущая боль от нагревшегося кольца, на рассыпающиеся рядом с ней осколки, и в тот же момент Энджу одним невероятным прыжком пересек комнату и скрылся в зеркале.

 -​ За ним, уйдет ведь!, — воскликнула Соу и бросилась следом.

 -​ Постой!, — но она уже скрылась внутри, не оставляя мне выбора. Проклиная поляков, горячность Соу, свою невнимательность и зеркала, я последовал за ней.

--">