Дин Андерссон - Жажда мести

Склонившись над распростертым юношей, служительница Хель долго вглядывалась в черты мужественного лица — темнота ей ничуть не мешала, — затем накрыла его холодное тело своим, полным жизни, горячим.

Несколько мгновений во мраке не было слышно ничего, кроме учащенного женского дыхания. Наконец Тёкк, полностью погрузившись в сладостное забвение, вновь принялась нашептывать нараспев заклинания. Все громче и громче становился ее голос, скоро исполненные волшебной силой звуки начали эхом отражаться от стен подземелья. Наконец они слились в настоящую бурю — только они одни, взывающие к силе Тьмы и возвращающие к жизни, звучали в подземелье.

Юноша неожиданно пошевелился, озноб волнами побежал по прекрасным рукам и ногам. Вдруг нестерпимый рев боли потряс холодный камень подземелья. Голоса мужчины и женщины слились в гимне пробуждения плоти, и трудно было понять, чего больше в этой песне — боли или наслаждения. Тёкк все чаще поминала имя той, кто владеет Смертью. Распалившись, она дарила ему поток любви и страсти, неудержимо хлынувший и затопивший его, пробуждая желание.

Через несколько мгновений боль ушла — только радость обладания, возвращение к жизни, песнь темной любви торжествовали во мраке.

Глава первая. ПЕРВОЕ УБИЙСТВО

В единственной тесной комнатенке убогой хижины спали три женщины. Ближе всех к очагу расположилась пожилая женщина, ее посеребренные годами волосы малиново поблескивали в отсветах пламени очага. Хотя ночь и выдалась теплой, Норда не сняла толстого серого платья, при этом еще и куталась в одеяло, стараясь подоткнуть его под себя. С возрастом, к сожалению, люди сильнее зябнут, и ей, старухе, уже трудно было согреться. Лежала она в полудреме, беззаботный и глубокий сон давным-давно оставил ее. Губы ее беззвучно шевелились, время от времени она хмурилась, черты лица искажались, словно она боролась с кошмарами, досаждавшими ей.

Поодаль возле стены, по левую сторону от двери под желтым одеялом лежала Хальд, спавшая обнаженной. Ее фигура была под стать эльфам и волосы такие же — длинные и золотистые. Сон ей выдался тревожный, беспокойный — по лицу пробегали тени, брови подергивались, капельки пота выступили на коже.

С противоположной стороны примостилась Гутрун в тонкой белой ночной сорочке. Молодая, совсем еще девчонка, она только-только начинала приобретать женственность. Энергичное, с резкими чертами ее лицо окаймляли длинные волосы цвета воронова крыла.

Норда и Хальд служили богине Фрейе, ее божественной силой они творили свое волшебство. Гутрун тоже вскоре должна была примкнуть к когорте ее служительниц.

Девушке также не доставляли удовольствия посетившие ее этой ночью сны. Одно беспокойство, ни радости, ни отдохновения. Она то и дело крутила головой, тяжело, с надрывом дыша, все пыталась проснуться. Наконец быстро и широко раскрыла глаза. Тяжело вздохнула, вся напряглась в попытке вспомнить мучивший ее только что кошмар. Затем до нее донеслось нечто, что смело всякое упоминание об улетучившемся сне.

Снаружи. Что-то вроде приглушенного бормотания…

Гутрун мгновенно добралась до меча, оружие она всегда укладывала рядом с собой, чтобы сразу дотянуться рукой. Осторожно, без шума обнажила лезвие. Сердце у нее страстно забилось. Затем она молниеносно и так же беззвучно скользнула в сторону Хальд и схватила молодую колдунью за голое плечо.

— Хальд! — горячо прошептала она. — Просыпайся!..

Служительница Фрейи что-то простонала в ответ, но справиться с оковами сна не смогла, как если бы ее опоили снотворным зельем или крепко-накрепко заколдовали.

Внезапно дверь, выбитая ударом ноги, распахнулась. Несколько вооруженных мужчин ворвались в хижину, лезвия их мечей тускло сверкнули в призрачном, вмиг набравшем силу пламени очага.

Издав боевой клич, Гутрун ринулась вперед. Холодная сталь клинка распорола воздух, затем взметнулась вверх и обрушилась на ближайшего из ворвавшихся в хижину воинов. Лезвие замерло, войдя наполовину ему в шею. На лице нападавшего вспыхнуло нескрываемое удивление, затем, после того, как Гутрун вырвала меч из раны, сменившееся болью и ужасом. Тут же обильно хлынула кровь, густо оросив лицо девчонки. Это был первый убитый ею враг.

Все это — взмах, удар, смерть, продолжалось какое-то неуловимое мгновение. Ошеломленные люди отпрянули, а Гутрун вновь приняла боевую стойку — так ее всегда учила --">