Дуглас Брайан - Кошачий глаз

подобного не произошло. Начались события, предсказать которые оказалось невозможно. Хуже всего было то, что Грист сидел у себя дома в Кордаве и ровным счетом ничего не мог поделать. Не мог вмешаться в ход истории, не мог выйти из костра в стигийскую пустыню и разобраться с происходящим на месте.

Он даже не все знал. Ему удавалось ухватить какие-то отдельные эпизоды истории, когда Апху в очередной раз вызывал его на связь и показывал ему отрывочные картинки – каких-то людей, пейзажи, храмы…

Некие существа выскакивали, как казалось Гристу, из ниоткуда и набрасывались на 'Муртана и его спутников, но чем заканчивалось дело – Грист не видел. А спустя некоторое время видение возвращалось, но уже совершенно по-другому: никаких существ, никаких сражений, Муртан по-прежнему жив и движется к своей цели…

Но в последний вечер все происходило иначе. Видение держалось очень долго и с каждым мгновением становилось все ярче и выразительней. У Гриста как будто рос кругозор, он видел все лучше и лучше, все больше и больше.

Перед ним распахнулся храм богини-кошки. Он видел силуэт женщины в белых узких одеждах – женщины с кошачьей головой, с изящной фигурой, с легкой походкой… Ее силуэт как будто растворялся в серебристом сиянии. Очень красиво, подумал Грист и облизнулся. Наверняка у этой богини целые горы сокровищ.

Неожиданно богиня-кошка обернулась и посмотрела на прямо Гриста.

Соглядатай мог бы поклясться в том, что она его видела! Видела, несмотря на лиги и лиги разделяющего их расстояния! Один ее глаз был закрыт, второй горел желтым огнем.

И внезапно она раскрыла и второй глаз. Грист ахнул – перед ним был тот самый «Кошачий Глаз», легендарный самоцвет, о котором он слышал в доме Муртана! Выигрыш Муртана находился совсем близко от молодого зингарца. Тому стоило лишь протянуть руку и забрать свою победу.

И вернуться в Зингару с камнем. И предъявить этот камень – а вместе с ним и права на жизнь Гриста. Они ведь поспорили на самое дорогое из всего, чем обладают: Муртан – на свое имущество, а Грист, за неимением равноценного достояния, – на собственную жизнь.

Муртан не может не понимать: сейчас богиня-кошка очень слаба. Она только-только возродилась, она лишь недавно завладела вторым глазом и обрела плоть. Ничего не стоит напасть на нее и отобрать камень. И будь Грист на месте Муртана, он не колебался бы ни мгновения – сделал бы это и даже не задумался о последствиях своего поступка для богини.

Однако Муртан, естественно, вел себя как размазня. Ему и в голову не пришло, что можно выиграть спор, изувечив какую-то далекую, совершенно ему чужую стигийскую богиню. Он помышлял только о Галкарис. Думал, как защитить ее.

Грист недоумевал: как это девчонка осталась жива после стольких приключений? Она давно уже должна была погибнуть! Впрочем, Грист подарил эту рабыню Муртану лишь ради того, чтобы иметь предлог для близкого знакомства с богачом. Дальнейшая судьба девушки его не занимала. Если Муртану угодно было полюбить ее – что ж, это забота Муртана.

… И тут картинка, за которой наблюдал Грист, смазалась. Исчезло все: и далекий сияющий храм, и фигура уходящей вдаль богини, и широкоплечий киммериец, забрызганный чужой кровью и лоснящийся от пота, и глупый жрец Апху, который позволил убить себя в песках… Из очага поднялись тучи пепла, посыпались поленья. Котелок с похлебкой опрокинулся… И прямо перед Гристом показались из пламени Муртан и Галкарис!

Грист отскочил, прижавшись к стене. Видений он не страшился, особенно таких, которые заперты внутри магического круга. Но эти двое пришельцев из Стигии были во плоти. От них до сих пор пахло жаром песков. Пылающее солнце Стигии как будто вошло вместе с ними в дом Гриста и наполнило его смертоносным светом.

Муртан сильно изменился. Теперь, когда Грист видел его лицом к лицу, он не мог не признать этого. Изнеженный богач, кутила и беспечный щеголь исчез безвозвратно. Лицо Муртана покрывал бронзовый загар. Темные глаза обрели уверенный взгляд и блестели в предвкушении схватки. Даже улыбка – и та стала другой. Прежде она была мягкой, примиряющей, обличающей безволие молодого человека, – теперь же она сделалась дерзкой: то была усмешка воина, не сомневающегося в своей победе.

Галкарис стояла в стороне и смотрела на своего бывшего господина холодно и равнодушно: она даже не оценивала его, она давно его оценила и вынесла неутешительное суждение. Та, --">