Юлия Набокова - Короткая весна Рене

Отпустив соглядатая, он задумался. Рене никого не подпускала к себе близко. Перед заказчиками она появлялась в шляпе и в маске, закрывающей лицо, при разговоре использовала искажатель голоса — и не разберешь, толи мужчина, толи женщина. Неестественно белая, с черными ниточками бровей и ярко-красным, словно кровоточащим ртом, эта маска, должно быть, становилась последним, что видели ее жертвы. Чтобы раскрыть ее инкогнито, у Парадо ушло почти полгода. Парень, который ее вычислил, прожил всего несколько часов после своего триумфа. Но прежде, чем исчезнуть навсегда, он успел переслать ее фотографию боссу.

Парадо пробовал следить за ней, но шестеро его лучших детективов пропали без следа, а он ни на шаг не приблизился к разгадке тайны. Ему необходимо было припереть эту тварь к стенке, чтобы узнать, где лежат останки его бедного брата, с которым она хладнокровно разделалась, а потом раздавить ее, как букашку, посмевшую перейти ему дорогу. Но даже отряд боевиков, посланный для того, чтобы разобраться с ней, не справился с задачей. Половину парней нашли с поломанными или простреленными руками и ногами валявшимися в беспамятстве в подворотне, а половина их товарищей вообще исчезла, и никто из выживших не смог объяснить, куда они подевались. Невозможно было представить, чтобы девчонка, даже превосходно владеющая единоборствами и оружием, могла в одиночку расправиться с тремя десятками крепких парней. Хорошо еще, что Эдди догадался подстраховаться и не выдал, что ему известно ее лицо. Отряд напал на Рене, когда она выходила от заказчика — подставного лица Эдди.

Эрик Стивенс был его последним шансом разобраться в тайнах Рене и захватить ее врасплох. Только бы принципиальный профессор не натворил глупостей и не влюбился в девку. Итак, всем своим видом показывал, что как ему противно задание Эдди, но отказаться не посмел. Спасибо малышке Лили!

Парадо улыбнулся, довольный собой, и плеснул в бокал коньяка. Профессор сдаст свою подружку с потрохами. У него нет выбора.

* * *

Прошел месяц с того вечера, когда Рене встретила в баре Эрика. Поразительное сходство с человеком из ее прошлого сыграло эффект приворотного зелья — Рене даже сама не поняла, как принялась строить глазки симпатичному незнакомцу, и не успела опомниться, как его зубная щетка поселилась в ванной комнате рядом с ее.

С самого первого дня Рене с упоением открывала для себя характер Эрика и с радостью сознавала, что он куда лучше, намного нежней и порядочней своего двойника, когда-то разбившего ей сердце, а потом погибшего из-за нее. С того рокового дня фотография бывшего любимого прочно осела на дне рюкзачка Рене, который она повсюду таскала с собой, и служила одновременно напоминанием о ее тайной жизни, и предостережением от новых отношений. "Любить тебя опасно, Рене" — словно говорила она, и Рене послушно пресекала все попытки знакомства с ней. Прошло уже три года после смерти Кевина и ее переселения в Нью-Йорк, и все это время Рене была одинока. Но в последние дни она все чаще задумывалась о правильности своего выбора. Почему она должна жить монашкой? Ведь вокруг так много интересных мужчин. Конечно, они не идут ни в какое сравнение с Кевином, но, в конце концов, ей всего 24! А ее работа… За три года у нее не случалось проколов и ей удавалось оставаться неузнанной. Мало ли, сколько людей в большом городе ведут двойную жизнь?

В тот вечер в баре она опять думала об этом. Одиночество навалилось на нее зимней стужей, леденило сердце, и Рене как никогда на свете захотелось сбросить эти ледяные оковы, ощутить себя любимой и желанной, влюбиться самой… Когда в дверях бара появился Эрик, она не поверила своим глазам, решив, что прошлое вернулось к ней. А когда осознала, что ошиблась, уже не могла совладать с собой и решила соблазнить этого мужчину во что бы то ни стало.

Эрик затмил образ Кевина, который она так долго и бережно хранила в своей памяти, и стал для нее всем. Теперь для Рене существовали на свете только серые глаза, в которые невозможно не влюбиться, только восхитительные ямочки в уголках губ, которые нельзя не целовать снова и снова. Слишком долго она была одна, слишком долго отказывала себе в возможности счастья. Кто сказал, что ее нельзя любить? В день, когда Эрик переехал к ней, Рене разорвала фотографию, лежащую на дне рюкзачка, и выбросила крохотные клочки с балкона. Они опустились на асфальт белым снегом, а в душе у Рене расцвела --">