Flora Macer - О-3-18

волколюд, чем я. А у вас сложности с нормальными эмоциями. Но все-таки, ты ведь не просто так разрешила мне жить у тебя? Не прогоняешь в ту холодную и убогую вторую спальню… Кстати, да, там ужасно. Надо сделать ремонт, и когда я наконец-то устроюсь на работу, обязательно сделаю. Там будет не спальня, а кабинет для тебя. Ладно? Сделаю кабинет, повешу на дверь табличку с твоим именем и запру. Сама откроешь. Обязательно откроешь, когда вернешься. Это будет талисманом для нас.

Мне сложно поверить, что ты уходишь на войну. Ты не сказала, как так вышло, но я примерно догадываюсь. Политика. Верно? Или какая-нибудь другая херьня. В любом случае, я проклинаю виновных в твоей отсылке.

Но в то же время я верю, что мы доживем до естественной смерти. Вдвоем. Ты тоже верь. Не лезь на рожон, помни, что Всемирье прекрасно справится и без твоей героической смерти. Если надо будет, то возьми кого-нибудь живым щитом. Но не изменяй мне, пожалуйста. А если и будешь, то хотя бы так, чтобы я никогда не узнала. Ты в ответе за меня, ладно? Я хочу, чтобы все было именно так. Хочу быть твоей ручной малышкой и красоткой. Потому что люблю тебя. Потому что с тобой мне ничего не грозит.

Обещаю, когда я стану журналисткой (да, бесись, хи), я обязательно напишу в газетах, что тебя нагло отправили на войну, хотя ты героиня Освобождения. Я добьюсь шума. Я добьюсь того, чтобы тебя раньше времени вернули ко мне. Даже если мне придется кого-то убить, я сделаю это. Ты ведь тоже готова убивать за правое дело, да? Я возьму пример. Потому что жизнь, как оказалось, и правда война.

Ладно. Листочек кончается, а на обороте писать не хочу. Люблю тебя. До встречи, милая Shaile".

Шайль сложила письмо раньше, чем слезинка успела капнуть на слова, выведенные кривоватым, но читаемым почерком.

Девушка торопливо прячет бумажку во внутренний карман. Закусывает кулак, отворачиваясь к иллюминатору.

— Дура, я ведь тоже живая, — шепчет, сморгнув слезу.

— Не раскисай, малявка, — Рерол легонько тыкает в плечо. — Надин хорошая девчонка, она просто так большие письма не пишет.

— Я знаю. Ты прочитал?

— Ага. Жаль, что меня никто так ласково не провожал, — волколюд выдыхает, запрокидывая голову на спинку сидения. — А ведь тоже на войну.

— Тебя-то за что отправили?

— Гэни избавляется от всех, кто может подмочить репутацию. Сраный ублюдок. Надо было его придушить… — Рерол смотрит на ладонь, растопырив пальцы. — Ты никому не говорила, что Надин с тобой живет?

— Нет.

— Ну и хорошо. Меньше рисков. Малявку сложно будет найти.

Шайль не стала говорить, что если Надин станет журналисткой, то будет на виду у всего Освобождения. Детектив вообще больше ничего не сказала. Город спасен, Совински и Гэни теперь у руля, преступники наказаны, героев поимели. Все как всегда. Мэйсер не зря сказал… Мир безумен. Шайль остается лишь быть крутой во всей этой херьне.

--">