Софья Валерьевна Ролдугина - Кофейные истории

двигается точно само по себе.

Ножик упирается полосатому аккурат в горло.

– Денег нет. Пошёл нахер, – говорит Мэдди и делает полшажочка вперёд. Неудачливый грабитель отклоняется медленно-медленно, и глаза у него круглые и испуганные. – У-у!

Она клацает зубами – с мальчишками на улицах это всегда помогало, действует и сейчас. Первым бросается бежать широкоплечий, а тощий сперва падает на зад, отползает и лишь потом даёт дёру. Мэдди убирает Галантного Джентльмена обратно в ридикюль – надо потом обязательно поблагодарить мистера Белкрафта за подарок – и виновато оборачивается к Мирею:

– И… извините. Вы ведь не скажете леди Виржинии?

На мгновение он замирает, жмурится… и машет рукой, глядя в сторону:

– Ваш аксонский язык такой сложный! Эти джентльмены говорили ужасно быстро, я совершенно ничего не понял. Впрочем, хорошо, что они ушли – у нас много дел, и совсем нет времени для знакомств. Лучший подарок подготовить совсем не просто! – и, подхватив Мадлен под локоть, он снова тащит её за собой, как игрушку на верёвочке.

Дел у них и вправду много.

В ювелирном магазине Мирей подбивает её купить шпильки – недорогие, посеребрённые, зато украшенные бирюзой; потом кусок ароматного марсовийского мыла – в нём видны высушенные цветки лаванды, но пахнет оно чем-то другим, будто бы пряным; и голубые ленты, потому что они идут к рыжим волосам, и два яблока – просто потому, что есть уже снова хочется, и…

– Вот! – замирает Рене Мирей у двери, над которой болтается вывеска «Салон готового платья мадам Мартен». – Знал я одну мадам Мартен, о, что за женщина была, что за женщина… Это знак! Мадлен, мы идём сюда!

Внутри пахнет духами и очень тихо. Кажется, открылся магазин не так давно, и дела пока ещё идут со скрипом; платья здесь чуть подороже, чем бывают обычно в подобных местах, но всё же много дешевле чем там, где шьют одежду для леди Виржинии. За прилавком сидит маленькая девочка и вяжет кружево; пальцы у неё двигаются очень быстро. Хозяйка немного похожа на неё – возможно, мать или старшая сестра, не спрашивать же теперь… Мирей, впрочем, быстро находит общие темы для разговора, держится очень благородно, но в то же время по-свойски; вскоре прилавок исчезает под ворохами разноцветных тканей, но всё не так и не то, пока не появляется оно.

Голубое платье.

Оно такое нежное и воздушное, что, скорее, похоже на облако, и украшено тесьмой цвета густых сливок; к ткани приятно прикасаться, и руки на её фоне волшебным образом выглядят более бледными и изящными, чем обычно. Вырез круглый и довольно глубокий, а юбки похожи то ли на каскад, то ли на два колокола, надетых друг на друга. 

– Нравится? – голосом коварного соблазнителя говорит Мирей. – А как к нему пойдёт ваша новая шляпка, мон ами, как пойдёт!

Мэдди кивает, как заворожённая. В себя она приходит уже на полпути к дому, в кэбе. Напротив сидит Мирей, чрезвычайно довольный собой, а рядом, на сиденье – шляпная картонка и платье. Уже вечереет. Где-то вдали звенит колокол, и две женщины ругаются, кажется, из-за опрокинутой корзинки, а мальчишки гогочут над ними. Свет стал теплее, мягче, ветер почти стих, и чудится, что город погружается в дрёму, хотя до ночи-то, по-хорошему, ещё очень и очень далеко.

«Славный был день, – проносится в голове. – Побольше бы таких».

– А Эллису подарок мы так и не нашли, – вздыхает Мэдди, потому что совсем молчать капельку неловко, даже если рядом Мирей.

Он вскидывает брови:

– То есть как не нашли? Терпение, моя дорогая, терпение, и вы всё поймёте, – загадочно улыбается он и напрочь отказывается что-либо объяснять, пока кэб не останавливается у «Старого гнезда».

В кофейне, точнее сказать, над нею, Мирей отправляет Мадлен сперва отмывать руки красивым лавандовым мылом – сущее расточительство! – а затем убеждает смазать их, ещё влажные, хорошим оливковым маслом, которое мистер Белкрафт использует для готовки. Затем они ужинают, потому что день выдался утомительный, а двумя яблоками и кусочком кекса всё-таки не наешься; поэтом Мэдди снова примеряет платье, потому что ведь любопытно взглянуть на него вместе со шляпкой, а потом обнаруживает себя на стуле, и волосы у неё распущены, а Мирей возится со щёткой и шпильками, напевая себе под нос.

– Ещё немного, мон ами, ещё немного, – весело просит он, старательно начёсывая пряди, заплетая тоненькие косицы и перевивая их лентами. – У меня целых четыре младшие сестры, я знаю, что делать!

Снаружи, --">