Алексей Анатольевич Федорочев - В тени отца

боя для всех желающих. Дядька Раф — Рафаэль Фатхуллин — остался у нас поваром, за доработку его протеза до неотличимого от натуральной руки он был по — собачьи предан отцу, и тот просто не смог от него избавиться. Да и не захотел, наверное. Дядька Раф даже меня злил меньше остальных, подкупая кулинарными талантами. А что он вытворял с ножами! Песня! Наблюдать за его работой на кухне было истинным удовольствием: точные выверенные движения, ни единого лишнего, а как он готовил!

Еще один из цепных псов — Коняев Коля тоже не ушел, а остался у нас кем — то вроде домоправителя. У Николая была та же проблема, что и у дядьки Рафа, только с ногой. Для отца — две недели расчетов и полдня корпения над протезом, а для бывшего десантника — возможность нормально ходить и жить полноценной жизнью. Отец, кстати, потом свои расчеты и схемы выгодно пристроил кому — то в армейском ведомстве, но туда ушел усредненный универсальный вариант, а дядьке Рафу и Николаю достались эксклюзивные, полностью учитывавшие их личные параметры.

С Коняевым у меня на сегодняшний день сложился холодный вооруженный нейтралитет: он считал меня неблагодарным засранцем и не стеснялся в отсутствие отца поддеть или подколоть (при отце — то он ничего такого себе не позволял), я за словом в карман тоже не лез, но дальше нечастых словесных баталий у нас не заходило. Я же не дурак всерьез лезть с кулаками на взрослого матерого убийцу, если это не учебный спарринг, разумеется. А он слишком ценил отца, чтобы распускать руки на сына нанимателя. Хотя, надо признать, в последнее время Николай все реже пытался меня воспитывать, видать, махнул рукой.

Трех остальных головорезов я тоже изредка видел на улицах, но обычно случайно и издали. То ли они не стремились попадаться мне на глаза, то ли встречи были действительно случайными. Городишко — городишкой, а обитало тут почти полсотни тысяч народу, и вполне можно было кого — то ни разу не повстречать на протяжении всей жизни.

— Мин херц! Ау! — Сашка, устав дожидаться ответа, растопыренной пятерней помахал перед моим лицом, — Ты, чёт, сегодня совсем никакой!

— А? — очнулся я от своих раздумий.

— Мин херц! Ленка и Тонька! Бэшка против меда! На кого мне ставить?

Возвращаться в погруженный в фальшивую тоску дом? Поминать мать в компании ее убийцы? Я что, на самом деле думаю над этой перспективой? Да, гори оно все огнем! Осталось — то продержаться всего два месяца, а дальше, хоть мне еще и шестнадцать, школа закончится, и уеду я в столицу, в университет! В кои — то веки есть плюсы от того, что начал учиться с шести лет, а не с семи, как все. Иначе бы еще на год пришлось здесь задержаться.

— Ставь на обеих! — я хищно усмехнулся.

— Ты чё? Реально?! — но, сообразив, Сашка расплылся в понимающей ухмылке, — Мин херц, ты крут!

— Не стану спорить! — я горделиво приосанился, — И спроси у Мафа: есть еще трава? Я угощаю!

Байк, ведомый нетрезвым телом, вихлял и постоянно так и норовил завалиться то на одну, то на другую сторону. Туман, неожиданно выползший этим майским утром, задачу добраться до дома тоже не облегчал. В конце концов удалось сосредоточиться на разметке и ехать прямо по ней — риск встретится с кем — то в пятом часу утра стремился к нолю.

Накаркал!

Летя в кювет, оставалось только надеяться на личную защиту, не спасшую мать.

«И шлем, придурок, не надел!» — успела мелькнуть мысль перед ударом, выбившим дух.

Повезло.

Ощупывая исцарапанные, но целые руки — ноги, а главное — шею и голову, вынужден был признать — на мне отец не сэкономил. А у байка — его же подарка на шестнадцатилетие — только зеркало заднего вида треснуло. Он даже не заглох, все с тем же едва различимым гулом продолжая работать на холостых.

— Эй! — раздался сверху испуганный девичий голос, — Вы там живы?

— Не твоими молитвами! — огрызнулся я, выдергивая ботинок из жижи, скопившейся у основания обрыва.

— Простите, я вас не видела! — дрожащим голоском отозвалась причина аварии, — И не слышала!

Ну, еще бы! Свои, да и соседей, тишину и спокойствие отец ценил больше всего, поэтому мой байк был оснащен самой лучшей звукопоглощающей защитой, неснимаемой в принципе. Снимаемой, конечно, но когда я убедился, что для ее отключения придется разобрать и переделать полдвигателя, плюнул и оставил как есть. А свет я сам вырубил, потому что в сплошной стене тумана толку от него не было. Но это не мешало мне сейчас --">