Денис Юрьевич Грушевский - Добро с кулаками

которые готовы были выполнить любой приказ этого одержимого властью и страстью к богатству легиона демонят, состоявшего в основном из кучки стариков и их отпрысков. Вот такой вот человечек, имеющий солидный вес в своей организации и предстал перед нами в тот поздний вечер. И добавить тут можно только лишь одно: «Денег у Рокфеллера, естественно, словно у дурного фантиков. Однако при всём своём богатстве, если Джон Рокфеллер вдруг когда-нибудь случайно прознает, что переплатил прислуге лишних десять центов, то, несмотря на пересаженное молодое сердце — тут же умрёт от горя».

В этот вечер Джон решил задержаться в кабинете и просмотреть несколько статистических отчётов, что и весьма успешно делал, время от времени переводя взгляд с одного монитора на другой. Время подходило к одиннадцати, в кабинете было очень уютно. Рокфеллер умел жить и делал это со вкусом. Прикурив кубинскую сигару от щепки фруктового дерева, старик устало потянулся. Рядом в кресле из чёрного бархата потягивался любимый кот Мартин, точь-в-точь походивший на своего хозяина как внешне, так и манерой поведения. Вдруг в кабинет потянуло запахом какой-то могильной сырости. Часы ударили одиннадцать, и ещё не успел заглохнуть их звон, как дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и на пороге появился незнакомый мужчина лет тридцати. У Джона комок подошёл к горлу от негодования. Он даже не заметил, как Мартин пулей вылетел из кабинета. Ещё бы! Даже самые доверенные лица не смели вламываться к нему вот так, а сперва просили разрешения по коммуникатору. Сыновья, и те предпочитали лучше дождаться отца в гостиной или в другом месте, чем вламываться в его святилище. И вот на пороге стоял совершенно незнакомый человек, странный по виду, причём ранее Джон его не видел не среди охраны, не среди обслуги. Правда людей, работавших на него в его поместье, было такое множество, что вряд ли даже при большом желании можно было бы запомнить всех в лицо. Только ни один из них даже в страшном сне не мог бы себя представить на пороге хозяйского кабинета в такой час без приглашения. Потому ситуация была более чем удивительна. Молодой человек был жгучим брюнетом, с приветливым лицом. Одет, правда, он был довольно таки старомодно: такие костюмы тройки носили лет сто назад не менее. Однако и ещё что-то в нём настораживало, но понять Джон этого не успел, так как молодой человек бесцеремонно быстрым шагом направился прямиком к нему и всё также бесцеремонно расселся в кресле, напротив.

— А ты неплохо тут устроился! Я бы сказал очень даже неплохо. В подлинности вон той картины я, правда, усомнился бы. Великолепная копия не более того. Надул твоего батю аукционист как мальчишку, ты уж мне поверь. Но в целом всё заслуживает восхищения. Всё, кроме одной маленькой детали и эта маленькая, но важная деталь Ты Джон. Ну, сам посуди такие прекрасные вещи вокруг, люди в них душу вкладывали, столько сил и времени было вбухано и потрачено. Могу даже навскидку сообщить тебе сколько, — при этом молодой человек бегло огляделся вокруг и продолжил. — Ну, подделку — картину в расчёт не берём, а на всё остальное ушло двести тридцать восемь с половиной лет, что равняется примерно двум миллионам восемьдесят девять тысяч двести шестьдесят человеко-часов. Как ты уже догадываешься, весь этот труд, вся эта красота мысли, всё это идейное вдохновение были потрачены получается только для того что бы украшать кабинет, редкостного бездушного негодяя, прохвоста и свиньи. По-моему, несправедливо как-то. Ну не вяжешься вот именно «Ты» с данными предметами старины и современного гения. От тебя смрадом веет во всех направлениях. Вот собственно, почему я тут и появился. Настало время перемен и весьма значительных, дорогой мой безжалостный и алчный старик.

Незнакомец, произнося эту недвусмысленную фразу, теребил в руках какую-то палочку. Взгляд его был направлен куда-то поверх собеседника, будто тот к делу не имеет никакого отношения, но по окончанию монолога, он пристально взглянул на Джона, и тому на мгновение показалось, что у его глаз нет дна.

Однако старый волк был не так прост, что бы его кто-либо мог надолго смутить. Мигом, придя в себя, он одной рукой потянулся к кнопке вызова. Гнев всё больше закипал в нём, и Джон практически переходя на крик, завопил:

— Кто ты такой молодой мерзавец? Как смеешь ты врываться сюда и нести всякую чушь? Что тебе надо?

Незнакомец ни капли, не смутившись, ответил --">