Ярослав Юрьевич Петрашко , Вадим Пустовойтов - Черный бульвар

друг к дружке.

…Бульвар оказался переполненным. Влюбленные с трудом отыскали свободное место на скамеечке рядом с дряхлым старичком, похожим на пожилого ворона.

— Красота какая! Старые липы, тень густая, как холодная сметана. Ветерок, цветы цветут… Жалко, что народу много. Не одна я такая умная, оказывается. Сюда бы вечерком придти, часиков в одиннадцать. Представляешь — никого нет, ночь, луна и мы с тобой вдвоем на пустом бульваре! Романтика!

Старичок с кривой ухмылкой обернулся к ним: «Ночью гулять желаете, барышня? Смотрите, одна ужо догулялась».

Саша вздрогнул, будто ему за воротник уронили кусочек льда. Наташа недоуменно посмотрела на старичка, улыбка слетела с ее губ.

— Что вы этим хотите сказать, дедушка?

— Как барышня, вы не знаете? — старый сплетник обрадовался свежим ушам. — Позавчера ночью здесь убили женщину. Вот, совсем недалеко от этого моста, в конце во-он той аллеи. Какой-то маньяк искромсал ее на куски. Сплошное кровавое месиво.

Наташа вздрогнула и отпрянула, прижалась к Саше. Старичок ухмылялся, довольный произведенным эффектом. Саша поднялся, увлекая ее за собой.

— Как вам не стыдно рассказывать такие вещи! Пойдем отсюда. Пойдем, пойдем, Наташа! — ему пришлось приложить усилие, чтобы она последовала за ним, потому что какая-то странная сила на мгновение будто заморозила девушку. Наконец она оторвала взгляд от ухмыляющегося старого ворона, и они, обнявшись, как прежде, пошли по бульвару в сторону набережной, расположенной несколькими кварталами ниже. Однако радужное настроение померкло, вечер был безнадежно испорчен. Давно скрылась из виду лавочка со стариком, а Наташа временами все еще оглядывалась назад. Наконец, Саша не выдержал.

— Ну что ты, Ната, что с тобой? Загипнотизировал тебя этот старый болтун своими россказнями?

— Нет, ты не прав, это не россказни, об этом весь город говорит. Только я не знала, что это случилось здесь.

Голос ее стал жалобным, она зябко поежилась, несмотря на духоту и зной.

— Сашенька, ты знаешь… Мне что-то не по себе. Страшно как-то. Ты только не говори ничего. И проводи меня домой. Пожалуйста.

Воскресенье, 27 июля, 18.50.

Саша сам не знал, зачем он снова вернулся на Черный Бульвар. Будто они с Наташей что-то очень важное здесь утратили, но пропажа эта еще никем из них не обнаружена. Только смутное предчувствие этой невосполнимой утраты заставляет теперь его бродить по аллее взад и вперед, своим мрачным видом распугивая старух, выгуливающих на свежем воздухе собак и детей.

Неожиданно он вспомнил, что здесь неподалеку находится уютный небольшой бар.

— Да, выпить бы сейчас неплохо, — пробормотал он себе под нос, и эта мысль ему, видимо, понравилась, поскольку он ускорил шаг и резко изменил направление.

…Бар, невзирая на вечернюю духоту, был забит народом. Дым стоял не то столбом, не то коромыслом, не то еще чем-то деревянным, на что в поговорках принято вешать топоры. Да и музыка не лилась, не извергалась, а просто валилась на головы распивающих, как садовый инвентарь из переполненного сарая. Впрочем, нечто подобное Саше как раз и требовалось в эту минуту. Некоторое время он протискивался между столиками и танцующими, не давая себе труда извиняться ни перед первыми, ни перед вторыми, потому что это одинаково не имело смысла. Вдруг впереди, почти у самой стойки, Саша увидел столик, за которым сидел всего один человек.

Саша ринулся туда.

— Извините, у вас не занято?

Парень поднял голову и бросил изучающий взгляд на Сашу.

— Садитесь, пожалуйста.

Саша едва успел пробормотать обычную благодарственную формулу и поудобнее усесться, как у столика обнаружился свежезамороженный официант, на котором приятно отдыхал взгляд. Саша попытался было осведомиться у него насчет сегодняшнего алкогольного репертуара, но парень остановил его мягким движением головы и обратился к служителю Эпикура:

— Алеша, принесите, пожалуйста, то, что я заказывал. Тот, кого я ожидал, пришел.

Официант молча кивнул и растаял в дыму и шуме. Саша удивленно уставился на своего соседа. На некоторое время он почел за лучшее помолчать и использовал эту отсрочку, чтобы получше рассмотреть его.

Перед ним, рассеянно улыбаясь, сидел молодой человек неопределенного возраста и потрясающей красоты. Это была не женственная красота дамского угодника и не обаятельная фотогеничность «хорошего парня» из Голливуда. Безупречно --">