Бен Ааронович - Реки Лондона

моя жизнь была бы гораздо скучнее, но уж точно спокойнее. Интересно, это с кем угодно могло случиться, или же моя судьба меня настигла? Когда я думаю об этом, мне все время хочется процитировать мудрый афоризм моего отца: «А кто его знает, почему в жизни случается всякая хренотень!»

Ковент-Гарден — это большая площадь в центре Лондона. С восточной ее стороны находится Королевский оперный театр, в центре — крытый рынок, а с западной стороны — церковь Св. Павла. Ее еще называют церковью актеров, чтобы не путать с собором Св. Павла. Построил ее Иниго Джонс в 1638 году. Все это я знаю потому, что, когда стоишь на ледяном ветру, очень хочется на что-нибудь отвлечься — а на стене церкви как раз висит памятная доска, большая и очень подробная. Вот вам, например, известно, что первая зафиксированная жертва эпидемии чумы 1665 года, после которой Лондон сгорел, похоронена именно здесь, на церковном кладбище? А мне стало известно — после того как я потратил десять минут на поиски укрытия от ветра.

Сотрудники отдела расследования убийств перетянули лентами выход с западной стороны площади у церкви на улицы Кинг-стрит и Генриетт-стрит, а также фасад здания рынка. Я охранял выход со стороны церкви и прятался от ветра в его портике, в то время как моя коллега Лесли Мэй, тоже стажер, стояла с другой стороны площади: там можно было укрыться в стенах рынка.

Лесли — невысокая блондинка с беспардонно выпирающим бюстом, который не в силах скрыть даже бронежилет. Мы вместе проходили базовый тренинг в Хендоне, а потом нас направили на стажировку в Вестминстер. Отношения у нас с ней были исключительно рабочие, несмотря на мое затаенное, но страстное стремление залезть к ней в форменные брюки.

Нас, стажеров, должен был контролировать опытный полицейский — каковую обязанность он и исполнял весьма усердно, сидя в круглосуточном кафе в торговом центре «Сент-Мартинс-Корт».

У меня зазвонил телефон. Я потратил кучу времени, чтобы откопать его — мне мешали бронежилет, пояс, дубинка, наручники, полицейская рация и объемистый, но, к счастью, непромокаемый светоотражающий жилет. Взяв наконец трубку, я услышал голос Лесли.

— Пойду возьму кофе, — сказала она. — Ты будешь?

Я высунулся из портика и глянул в сторону рынка — Лесли махала мне рукой.

— Спасительница, — улыбнулся я. Она побежала в сторону Джеймс-стрит.

Меньше чем через минуту я увидел прямо возле портика чей-то силуэт. В тени ближайшей колонны прятался какой-то коротышка в костюме.

Я поприветствовал его как положено — так, как это делают столичные полицейские:

— Эй! Вы что тут делаете?

Коротышка обернулся, и я мельком увидел бледное испуганное лицо. Одет он был в старомодный, потрепанный костюм с жилетом, при нем были часы на цепочке, а на голове — ветхий цилиндр. Я решил, что это уличный артист из тех, у кого есть разрешение выступать на территории площади перед церковью, — вот только час для представлений малость неподходящий.

— Сюда, сюда, — поманил он меня.

Я еще раз проверил, на месте ли телескопическая дубинка, и двинулся вперед. Предполагается, что полицейские должны вселять трепет в простых граждан — даже тех, кто готов им помогать. Вот почему мы носим тяжелые ботинки и остроконечные шлемы. Но, подойдя ближе, я понял, что передо мной совершенный заморыш, не выше пяти футов. Чтобы наши лица оказались на одном уровне, мне пришлось наклониться.

— Я видел, как все произошло, сквайр, — проговорил он. — Жуткое зрелище, должен сказать.

В Хендоне вам первым делом вбивают в голову следующее: сначала нужно узнать имя и адрес свидетеля, а потом уже приступать к дальнейшим действиям.

— Ваша фамилия, сэр?

— Конечно, сквайр. Меня зовут Николас Уоллпенни, только не спрашивайте, как это пишется, — я не знаю, потому что никогда не получаю писем.

— Вы уличный артист? — спросил я.

— Можно и так сказать, — отвечал Николас, — во всяком случае, доселе мои представления уж точно ограничивались улицей. Но в такую холодную ночь я бы не отказался разнообразить свою деятельность, обратив ее внутрь. Если вы понимаете, о чем я, сквайр.

К лацкану его пиджака был пришпилен значок — оловянный скелетик, застывший в прыжке. Я подумал, что это слишком готично для оборванного трюкача из подворотни, но Лондон же мировая солянка, здесь чего только не встретишь.

«Уличный артист», — записал я в блокнот.

--">