Дарья Кинкот - Хроники Чарма

дорогая?

– Я так и не решила, чем хочу заниматься…

– И? – по лицу Норы было очевидно, что она не видит в этом никакой проблемы.

– Все мои друзья в этом возрасте уже знали, чем хотят заниматься. А те, кто младше, уже знают.

– Ты не твои друзья, – женщина поднялась на ноги и подошла к дочери, повернув ту лицом к зеркалу. – Ты единственная и неповторимая. И нет ничего страшного в том, что ты не определилась со своим будущим. Ты еще слишком молода, чтобы переживать по этому поводу.

– Думаешь, все еще впереди? – ухмыльнулась Мэдди.

– Конечно! Можешь вообще взять целый год каникул, мы с твоим отцом будем только рады! – леди Гринфайер похлопала ее по спине и направилась к выходу. – А сейчас – бегом в столовую, а то все остынет!

Улыбка еще несколько минут не сходила с лица Мэделин, когда мать покинула ее комнату.

Феликс мурчал себе под нос какую-то чудаковатую мелодию, а параллельно с тем варил кофе на кухне их земной с Бенджамином квартиры. Это был старый дом Уордов, только с новым дизайном – более современным и минималистичным.

На лестнице послышались спешные шаги – молодая красивая девушка с азиатской внешностью и каштановыми волосами буквально слетела на первый этаж:

– Пап! Пап, сколько времени?!

Минтвуд все так же неспешно достал из кармана своего ярко-красного домашнего халата серебряные часы, подаренные его дорогой подругой Софией, и бросил секундный взор на стрелки:

– Без десяти девять, Кейти.

– Уф, слава богу! – сероглазая девушка явно успокоилась и теперь уже куда медленнее проследовала на кухню.

– У тебя, что, сломались часы?

– Мои часы показывают земное время, – с намеком промолвила чародейка, присаживаясь за кофейный столик.

Мимо ее ног пробежала Златовласка. Бедняжка была уже совсем старенькой.

– Ах, точно, – мужчина стукнул себя по лбу. – Каждый раз забываю.

– Ты у меня такой забывчивый, – мечтательно промурлыкала Кейти.

В это же мгновение со второго этажа спустился Бенджамин Уорд в великолепном черном костюме. Он казался куда старше своего возлюбленного, ведь, как-никак, он не был чарокровным. И все же, благодаря генетике и регулярным упражнениям он выглядел прекрасно для своих пятидесяти с лишним лет.

– Доброе утро, – Бен поцеловал дочь в лоб.

– Доброе, папочка, – девушка с легкой улыбкой наблюдала за тем, как отец подошел к своему соулмейту и, выхватив кружку из его рук, нежно коснулся его губ своими.

– Дорогая, сегодня в твоей академии проходят финальные экзамены, верно? – поинтересовался Уорд, присаживаясь напротив дочери.

– Да, но мне-то что, я буду сдавать их только в следующем году.

– И я уверен, что ты справишься просто блестяще, – подбадривал девушку Феликс.

– Ты мне льстишь, папа, – она перевела взгляд на Бенджамина. – А где Оззи? Он еще не встал?

– Я пытался его разбудить, но он ни в какую не давался… – сетовал мужчина.

– Если он не соберется в течение десяти минут, то я уйду без него!

– Ох, ну милая… – бурчал Феликс.

– И тогда тебе придется отвести его в академию! – не унималась чародейка.

– Ты же знаешь, что я не люблю покидать Землю…

Уорд поджал губы, глядя на возлюбленного. Слишком много дурных воспоминаний пронеслось в его голове.

– Знаю… – девушка вдруг задумалась. – И вообще, почему вы дали моему младшему братцу такое простое имя? Почему я Кейтлин Юн Минтвуд-Уорд?

Соулмейты переглянулись и рассмеялись. Их дочь скрестила руки на груди, ожидая рассказа.

– Мне нравилось имя Кейт, – начал Бен.

– А я решил добавить туда «Лин» в честь…

– Моей прабабули, – закончила за него Кейти, – да хранит ее душу богиня.

– Именно, – колдун улыбнулся с толикой печальной ностальгии. – «Юн» мне просто понравилось.

– Мы хотели оставить вам фамилию Уорд, но в Чарме бы вас тогда каждый раз заваливали кучей вопросов. Минтвудов же там знают и уважают.

– Ладно, так и быть, эта история была крайне занимательной… – девушка отпила кофе из отцовского стакана и поднялась на ноги. – ОЗЗИ! Немедленно поднимайся! У меня нет никакого желания снова опаздывать, прохвост ты этакий!

С этими возмущенными возгласами чародейка отправилась вверх по лестнице, под умиленный взгляд своих родителей.

Дом Трента и Джонатана Блумов пустовал с тех самых пор, как они трагически погибли во время второго этапа войны, после чего их сын Мэттью стал все свое --">