Мэрион Харт - Первые ростки

сквозь эту маску, — Дядя, ты собрался умереть?

— Уж прости, — улыбнулся Джейк, — Эта жизнь дико осточертела мне. Хватит. Хочу на тот свет прийти вместе с Валентином, там с ним и поговорю.

Перед глазами Джейка начало темнеть. Он чувствовал, как силы покидают его с каждой секундой. Сознание быстро уплывало, не позволяя еще хоть немного побыть с теми, кого он любит. Джейк повернул голову и посмотрел на Алису. Перед тем, как окончательно потерять сознание, он успел последний раз взглянуть на нее.

— Балда, ответь, ты же поступишь так, как должна? — спросила Алиса, глядя в глаза Эммы, когда Джейк потерял сознание.

— Да, — кивнула Эмма, — Ты все верно понимаешь. Помоги мне спасти дядю Винсента, пока не поздно.

— Я счастлива, что ты, не смотря ни на что остаешься собой, — с улыбкой сказала Алиса, — Ты всегда поступаешь и будешь поступать с выгодой для себя. Положи руки ему на грудь. После чего сконцентрируйся на его сердце, отдай ему свою энергию.

Эмма послушалась и положила руки Джейку на грудь. Она сконцентрировалась и сосредоточилась так сильно, как только могла. Сейчас от действий и способностей Эммы зависела ее жизнь, будущее и счастье. Она никогда и ничего не желала так сильно, как в этот момент спасти своего дядю. Эмма почувствовала, как от ее ладоней идет струя энергии, соединяясь с почти остановившимся сердцем Джейка.

— У меня есть еще немного времени, — прошептала Алиса, переворачиваясь на бок и глядя на Джейка, лицо которого было безгранично бледным, будто фарфоровым, — Пусть ты и не услышишь меня, я все равно должна сказать тебе кое-что. Сэр Обманщик… Нет, Винсент Найтфилд, верни себе свою жизнь. Ты должен стать тем человеком, которого я однажды хотела встретить, самим собой. Винсент, будь тем, кто смотрит на мир открыто, не страшась ничего, тем, кто может защитить дорогих для себя людей, тем, кто поглощён своей работой. Я знаю, ты обожаешь магию больше всего на свете. Продолжай ее изучать, обучи всему свою дурочку-племянницу и приглядывай и за ее детишками. Эта балда вряд ли сможет воспитать из них хороших людей.

За пару месяцев нашего знакомства я успела привязаться к тебе, Винсент. Мне, и правда, было с тобой очень тепло. Я никогда никем раньше так не дорожила, как тобой. Пусть я и умру, но не оставлю тебя, буду оберегать в любом виде, хоть призраком, хоть бродячим псом, дождем, ветром или же просто лучом солнца. Винсент, никогда не чувствуй себя одиноким, найди человека, которого сможешь полюбить, чтобы я смогла порадоваться за тебя. Это важно. Тебе будет тяжело одному, поэтому не расстраивай меня. Будь счастливым.

— А ты по-настоящему любила его, — заметила Эмма, глядя на Алису.

— Да, — ответила девушка, смаргивая выступившие на глазах крошечные слезинки, — Но теперь уже неважно. Приглядывай за ним.

— Хорошо, — кивнула Эмма, не сводя глаз с Алисы, изо рта которой тоненькой струйкой потекла кровь. Девушка схватилась за живот, свернулась калачиком, сильно дернулась и затихла, — Глупая смерть. Ты такая дура, раз решила умереть ради моего дяди. Разве это принесло тебе хоть какую-то пользу? — прошептала Эмма так, чтобы ее слова не услышал Альберт, сидевший возле тела своего брата. Она, правда, не понимала. Какой смысл умирать вот так? Да еще ради человека, который даже не является твоим родственником.

Эмма продолжала вливать энергию в сердце Винсента еще несколько минут. Вдруг она почувствовала, как под ребрами затрепетало его сердце. Сначала оно билось быстро и лихорадочно, пока внезапно не сократилось с огромной силой, выплескивая скопленную внутри себя энергию. Кончики пальцев Эммы обожгло огнем, но она не одернула руки, потому что вместе с волной энергии перед ее глазами пронеслась незнакомая картина.

Гостиная какого-то особняка была практически пустой. В ней было ровно столько мебели, чтобы ее хозяев не посчитали нищими, не больше. В центре комнаты возле широкого бархатного дивана стоял светловолосый мальчик, лет четырнадцати. Он внимательно смотрел на огонь в камине, сложив руки на груди и явно о чем-то думая. Его спина была напряжена, а ноги, расставленные на ширину плеч, твердо держали хрупкое юношеское тельце.

Еще один удар, и картинка сменилась. Теперь перед ее глазами появилась кроватка, в которой лежала маленькая девочка в розовом одеяльце. Крошечные кулачки были решительно сжаты, а на сморщенном личике читалась не передаваемая решимость. Чепчик слегка --">