(JohnLemon) - Высматривая путь. Том I (СИ)

и шанса на реванш, как учили долгие годы. Теперь же, как последний трус, боялся, когда действие эликсира закончится и придет осознание содеянного на пару с неминуемым раскаянием. А раскаяния ведьмак страшился даже больше, чем чудищ, поджидающих в темноте. Раскаяние нельзя изрубить мечом или обезвредить знаком в отличие от монстра.

Он думал, что самое страшное — это отсутствие мук совести после того, как он выследил ту безумную Дейдру* и закончил то, что должен был сделать еще давно. Нет, он не боялся мести Предназначения. Она уже настигла его и оставила пожизненное напоминание о себе на лице. А вид захлебывающейся собственной кровью садисткой девки, которая чуть не прикончила его самого и его товарища, вызывал только одно чувство — удовлетворение. Оттого, что все закончилось, оттого, что она больше не вздумает вернуться, и оттого, что Предназначение — это еще не приговор.

Ему не повезло с ним, верно, но он и не собирался жить в страхе всю оставшуюся жизнь, опасаясь, что проклятая дворянка однажды взбеленится и удумает вернуться, дабы вытворить что-то эдакое. Учитывая, что она уже здорово набила руку, с особой жестокостью изводя весь южный Каэдвен. А сейчас он струхнул и неслабо. Нет, не из-за мести судьбы и не из-за одного только раскаяния. Он боялся Деры. Боялся ее осуждающего взгляда. Боялся разочаровать ее, вздумай он признаться в содеянном.

Эскель намотал на чуть подрагивающие руки поводья и пришпорил коня. Адреналин подгонял его вперед, усыплял остатки здравого рассудка, оголял чувства. Хотелось быть быстрым, хотелось махать мечом, хотелось сделать что-то безрассудное. Ведь силы пока еще переполняли его, лились через край.

Дера выхаживала по двору, меряя его шагами и не зная, куда деть руки; все поглядывала в сторону поля. Если она правильно поняла Кейру, то ведьмак должен появиться откуда-то оттуда. Чародейка не захотела говорить ей, когда он уехал, также не захотела скрасить ее тревоги беседой. Да и по ее виду было понятно, что она сама места себе не находит. Пусть и скрывала это все за отмашками и нагромождениями фолиантов. Эскеля не было всю ночь. И Фредерика хотела бы обрадовать его тем, что ей так резко полегчало из-за последнего принятого лекарства, пусть и с трудом его пришлось удержать в себе. Правда, организм, кроме декокта, все еще ничего другого не принимал, но силы на то, чтобы сидеть и ходить по двору, были. Или, может, то просто от волнения?

Дера бросила взгляд на фыркнувшего Стебля. Он настойчиво отгонял хвостом от себя надоедливых мух и жевал траву. А еще, кажется, заметно прибавил в весе. Она задумчиво засмотрелась на его рыжую гриву, наконец остановившись и обхватив себя руками. Как вдруг слух уловил приглушенный топот копыт. Взгляд тут же метнулся в сторону полей, а на губах расцвела улыбка облегчения.

— Хвала святой Мелитэле… — выдохнула девушка, сильнее сжав пальцами предплечья. — Живой…

Василек громко заржал и остановился, раздувая ноздри от сбившегося дыхания. Дера молча смотрела, как ведьмак одним выверенным движением выпрыгивает из седла. Не сказала и слова, когда заметила на его лице, руках и рубахе следы крови. А когда он, даже не привязав коня, быстро зашел во двор и потянул к ней руки, то и вовсе бросилась в его объятья. Он был ненамного выше нее — на каких-то полголовы, потому не составило особого труда прижаться щекой к его подбородку, обхватить руками поперек тела и упереться своей, едва не выпавшей из-за ворота рубахи от такого резкого движения, грудью к его.

Эскель дышал глубоко. От него пахло кровью, по̀том и пылью. Дера прикрыла глаза и сжала куртку на его спине. Потертая кожа захрустела в пальцах. Он никогда еще не пропадал так надолго, и никогда еще она так не волновалась за него, как сейчас. И вроде бы обычный заказ, ничего особенного, но на душе было неспокойно. После того, как он сделал все, чтобы спасти ей жизнь, она чудесным образом наполнилась нежными чувствами, заботой и иррациональным страхом. Она боялась его потерять и впервые могла в этом честно признаться не только себе, а как минимум — фыркающей чародейке, которой, судя по ее вечному недовольству, все эти хитросплетения чувств были чуждыми.

— Ты не ранен? — наконец заговорила она, кое-как отстранившись от ведьмака.

Он все еще крепко держал ее в кольце рук и внимательно всматривался в

--">