Терри Пратчетт - Народ, или Когда-то мы были дельфинами

время для новых начинаний.

Мау нашел нетронутое место в мягкой коре и занес топор. Перед глазами мелькнула голубая бусина на нитке, обвязанной вокруг запястья, – она сохранит его по дороге домой. Отец говорил, что на обратном пути Мау будет очень гордиться собой. Но он должен вести себя осторожно, чтобы не привлечь внимания каких-нибудь богов или духов. Пока он не получил новую душу, он в опасности. Он как мией гауи, маленький синий краб-отшельник, что раз в году перебегает из одной скорлупы в другую, – легкая добыча для любого случайного кальмара.

Эта мысль пугала, но каноэ было хорошим, море – спокойным, и Мау полетит по воде быстро, да-да! Он со всей силы взмахнул топором, думая: «Ха! Следующий мальчик, который вытащит этот топор, по справедливости заработает звание мужчины».

– Мужчины помогают друг другу! – прокричал он, когда каменное лезвие вонзилось в кору.

Он хотел, чтобы этот крик возымел какой-то эффект. Но на такой – даже не рассчитывал. Со всех концов островка, подобно взрыву, в небо поднялись птицы. Они роились, как пчелы. Вьюрки, цапли, утки взлетели из кустов, воздух наполнился паникой и перьями. Несколько самых крупных птиц направились в море, но большинство просто кружили в небе. Они как будто боялись оставаться на острове и в то же время не знали, куда лететь.

Мау шел на берег, пробираясь сквозь птичьи стаи. Ярко раскрашенные крылья мельтешили у лица, как летящие градины, и это было бы волшебно красиво, только все без исключения птицы, едва взлетев, гадили на лету. Когда торопишься, ни к чему тащить с собой лишний вес.

Что-то было не так. Это чувствовалось в воздухе, во внезапном спокойствии; мир как будто взяли и придавили тяжелым прессом.

И вдруг это что-то ударило Мау, повалив его на песок. Казалось, голова сейчас взорвется. Это было еще хуже, чем тогда, когда Мау играл в «собери камни со дна» и слишком задержался под водой. Что-то давило на мир, как огромный серый камень.

Потом боль ушла, вспоров воздух, – так же быстро, как и появилась. Мау задыхался, оглушенный. Небо над головой все так же кишело птицами.

Мау, шатаясь, поднялся на ноги. Он знал только, что отсюда надо уходить, и больше ничего, но, по крайней мере, он ощущал это каждым волоском и каждым ногтем.

В чистом небе прогремел гром. Один неимоверный раскат, сотрясший горизонт. Мау, нетвердо ступая, сбежал к маленькой лагуне, а шум все не прекращался. Вот и каноэ – ждет на белом песке у края воды. Но вода, обычно спокойная, танцевала… танцевала, словно под сильным дождем, хотя никакого дождя не было.

Надо убираться отсюда. Каноэ легко соскользнуло в воду, и Мау яростно погреб к просвету между рифами, ведущему в открытое море. Вокруг каноэ и под ним рыбы пробивались в ту же сторону. Звук длился, словно что-то твердое врезалось в воздух, разбивая его на куски. Он заполнил все небо. Мау словно великан ударил по ушам. Мау попытался грести быстрее, но потом у него в голове появилась мысль: «Животные спасаются бегством. Так говорил отец. Мальчики спасаются бегством. Мужчины – нет. Мужчина смотрит на врага, чтобы узнать, что тот делает, и найти его слабое место».

Мау вывел каноэ из лагуны, оседлал прибой и легко вылетел в океан, а затем огляделся вокруг, как мужчина.

Горизонт был одним огромным облаком. Облако кипело и росло, полное огня и молний, и рычало, как в кошмарном сне.

Волна ударила в коралл, и это тоже было неправильно. Мау знал море, и так не должно было быть. Остров Мальчиков быстро удалялся, потому что ужасное течение тащило Мау к огромному пузырю, надутому бурей. Горизонт словно всасывал море в себя.

Да, мужчины смотрят в лицо врагу, это правда. Но иногда они поворачиваются спиной и гребут изо всех сил.

Только это ничего не изменило. Море текло туда, к черному облаку, а потом вдруг опять затанцевало, как вода в лагуне. Мау старался не потерять головы и боролся с каноэ, пытаясь удержать его.

Он доберется домой. Как же иначе? У него в голове была маленькая и отчетливая картинка. Он вертел ее в голове, рассматривая со всех сторон, упиваясь ею.

Соберутся все. До единого. Без исключения. Хворые старики скорее согласятся умереть на циновках у края воды, чем пропустить это событие. Женщины родят прямо там, если по-другому не получится, наблюдая, как возвращается домой его каноэ. Пропустить прибытие нового мужчины – немыслимо. Это навлекло бы ужасное несчастье на весь Народ.

Отец будет смотреть на него, стоя на краю рифа, и они --">