Роберт Льюис Стивенсон - Джанет продала душу дьяволу

него как будто стало проясняться в голове; он сел у себя на кровати, в рубашке, как был, и спустил ноги на пол, хотел встать, пройтись, но вдруг задумался о черном и о Джанет, и затем, сам он не зная как и почему, – потому ли, что у него ноги озябли, или по другой какой причине, только ему вдруг пришло в голову, что между этими двумя есть какая-то связь, что между ними есть что-то общее, и что каждый из них, или оба они оборотни!

И вот в этот самый момент, как он это подумал, в комнате Джанет, смежной с его собственной комнатой, он услышал какой-то странный шум и возню, как будто там двое боролись между собой; затем вдруг подавленный крик и громкий удар, как если бы кто-нибудь сильно хлопнул дверью. В то же время ветер на дворе вдруг задул разом со всех четырех сторон дома и со свистом пронесся над крышей, а потом все снова стало тихо и безмолвно, как в могиле.

Надо вам сказать, что мистер Соулис не боялся ни людей, ни чертей, а потому он взял со стола свою коробку спичек, зажег свечу и сделал три шага по направлению к двери, ведущей в комнату Джанет с площадки лестницы. Дверь была заперта на щеколду. Пастор Соулис отодвинул засов, отворил дверь и смело заглянул в комнату. Это была большая, просторная комната, такая же, как его собственная; вся она была заставлена старинной, прочной, но громоздкой мебелью; другой мебели у пастора не было. Тут была и широкая старинная кровать с пологом и балдахином на четырех витых колонках, с пестрым, затканным крупными цветами, пологом из старинной полинялой ткани, и громадный, пузатый коричневый комод старого дуба, битком набитый божественными книгами пастора; комод этот нарочно был поставлен здесь, чтобы он не был на виду у всех приходивших к пастору посетителей. На полу были разбросаны в большом беспорядке различные вещи Джанет, но самой Джанет мистер Соулис нигде не видел. Кроме этого беспорядка, никаких других признаков борьбы в комнате не было заметно. Он переступил за порог, несмело вошел в комнату (не всякий бы на его месте при таких условиях решился последовать его примеру). Оглядевшись кругом, он прислушался, но нигде ничего не было слышно, ни в доме, ни на дворе, ни даже в целом Больвирийском приходе, а также ничего не было видно, кроме странных теней, вертевшихся вокруг пламени свечи. Но вдруг сердце дрогнуло в груди у пастора и замерло, точно совсем остановилось; холодный пот выступил у него на лбу; волосы встали дыбом у него на голове. Страшное зрелище предстало глазам бедного пастора: между большим платяным шкафом и старым дубовым комодом висела на гвозде Джанет. Голова у нее, как всегда, свесилась на плечо, глаза выкатились из орбит и остановились точно стеклянные, язык высунулся изо рта и висел наружу, как у подохшей собаки, а пятки болтались на воздухе фута на два от пола.

– Господи, спаси и помилуй нас, грешных! – подумал мистер Соулис. – Бедная Джанет, она уже умерла!

Он подошел ближе к трупу, и в этот момент сердце его чуть не перевернулось у него в груди. Каким колдовством, или каким чудом, могла она быть удавлена, об этом пусть теперь каждый сам рассудит. Джанет висела на одном маленьком гвоздике, на одной тоненькой шерстинке, такой, какими обыкновенно штопают носки.

Страшное это дело – быть этак одному ночью, среди мрака кромешного в пустом доме, да еще при такой обстановке! Но мистер Соулис был силен духом в Боге. Он спокойно повернулся и пошел вон из комнаты. Заперев за собою дверь, он замкнул ее на ключ снаружи и стал медленно, шаг за шагом, в глубоком раздумье спускаться с лестницы. Ноги у него были тяжелы, точно свинцом налитые, и когда он сошел вниз, то поставил свечу на стол, стоявший внизу у самой лестницы, а сам остался стоять у этого стола. Он не был в состоянии ни молиться, ни думать; холодный пот так и катился у него со лба; он ничего перед собой не видел и не слышал, ничего, кроме страшно громкого биения своего собственного сердца, стучавшего как-то глухо, но в то же время гулко, и как-то неровно, точно судорожно: туки-туки-туки, туки… и опять, и опять, все так же, то торопливо, то с задержкой. Может быть, он простоял здесь час, а может, и два, он этого не помнил, но вот он услыхал наверху как бы легкий шум. Чьи-то осторожные шаги слышались наверху; они двигались взад и вперед, словно там ходил кто-нибудь, в той комнате, где находилось мертвое тело. Немного погодя дверь тихонько отворилась, хотя мистер Соулис отлично помнил, что запер ее, выходя, снаружи на ключ, затем послышались --">