Мария Гинзбург , Дмитрий Александрович Тихонов , Илья Андреевич Соколов , Виктор Глебов , Братья Швальнеры , Александр Дедов , Андрей Миллер , Владимир Ромахин , Катерина Бренчугина , Станислав Курашев , Алексей Зырянов , Павел Черешок , Изяслав Пятикотеечный , Роман Морозов - АКОНИТ 2019. Цикл 2, Оборот 1

друга.

— Не терплю инфантилов, — спокойно ответила Аня, словно только и ждала, когда же, наконец, супруг вызовет ее на серьёзный разговор. — Твой Антоша застрял в подростковом возрасте. Ему вроде как до сих пор шестнадцать лет. Со стороны это выглядит смешно, но если присмотреться — смеяться сразу расхочется. Что может быть отвратительнее взрослого мужика, который не в состоянии расстаться с игрушечками?!

— С игрушечками, значит? — мрачно пробормотал Костя. Ему захотелось размахнуться как следует и ударить — не жену, конечно, но хотя бы по столу. Или по двери, проломив тонкую фанерку, разбив в кровь костяшки пальцев. Или грохнуть об пол фарфоровый чайник, недавно купленный через Интернет.

— Да. Одни солдатиков собирают и раскрашивают, другие в микрофон рычат стишки про смерть и Сатану.

— У нас не было песен про Сатану.

— Неважно, — Аня пожала плечами. — Ты меня понял. Антон реально выродок, у него ничего нет и ничего никогда не будет. Конечно, я сержусь: он падает в яму и тянет за собой моего мужа.

— Я, между прочим, занимался тем же самым, — угрюмо сказал Костя. — Если ты забыла, я на барабанах играл, пока Выродок рычал… стишки про Сатану.

— Играл, — Аня подошла к нему вплотную, обвила руками шею, заглянула в глаза. — Вот именно. В прошедшем времени. Вы были мальчишками, когда собрали группу. Для мальчишек эго нормально. Протест, желание шокировать и всё такое прочее. Ты отлично смотрелся на сцене, за ударной установкой. Но мальчишки вырастают, родной.

— Мы были не так уж и плохи, — мрачно усмехнулся Костя. — На нас ходили.

— Сам прекрасно знаешь, сколько на вас ходило народу, — Аня била в больное место: «Hollandermichel» не раз и не два выступал перед пустым залом. — Правильно сделали, что завязали. Вы выросли, определились с целями в жизни и начали к этим целям двигаться. Все, кроме Антона. Где он работает сейчас?

— Кажется, нигде. Полгода назад, вроде бы, устроился ночным сторожем в магазин, но там не срослось что-то.

— Ну и неужели это нормально? Ночным сторожем! Ему же скоро тридцать, Господи!

— Он творчеством занимается, — пожал плечами Костя. — Его выбор.

— Разумеется, его. Кто бы ещё до такого додумался? Но только отдачи от подобного творчества никакой, а жертвовать приходится слишком многим Вот ты разве смог бы пожертвовать мной?

— Нет.

— Потому что ты нормальный и понимаешь, что в жизни важно. Нам с тобой уже стоит беспокоиться о том, чтобы увеличить семью — и незачем тосковать по временам, когда можно было беспрерывно бухать, курить траву и играть дэт-метал.

— Блэк, — сказал Костя.

— Что?

— Мы играли блэк-метал, а не дэт.

Аня только рукой махнула.

С тех пор они больше не разговаривали ни о Выродке, ни о музыке. II сегодня Костя не нашёл сил вновь поднимать эту тему.

Краснов позвонил ему утром, с незнакомого номера, долго молчал в трубку, потом проскрипел:

— Алло? Кощей? Слышно меня?

Костя ни за что не узнал бы его по голосу. Но уже несколько лет, с момента распада группы, Кощеем его называл только один человек на всем свете.

— Здорово, Выродок, — буркнул он, ещё не зная, что чувствует.

— Приходи вечером на Белое кладбище. Часам к семи.

— На кладбище? Нахрена?

— Там увидишь. «Голландцу» пора вернуться, дружище. А без тебя ему и шагу не сделать, сам знаешь. Собьётся с ритма, споткнётся и разобьёт рожу в кровь, — речь Антона звучала неестественно, натужно, будто старый, проржавевший насквозь механизм. — Придёшь?

Он пришёл. И ждал уже добрую четверть часа, изо всех сил стараясь не думать о тёплой квартире, горячем чае или, боже упаси, глинтвейне и обжигающих объятиях жены. Старое кладбище, которое в городе по неизвестной причине прозвали Белым, лежало чуть в стороне от дорога, среди высоченных корабельных сосен, густым подлеском из надгробных памятников и сваренных из стальной арматуры крестов. В последние годы здесь почти никого не хоронили, и пустота, совершенная недвижность этого скорбного места, схваченного суровым морозом, действовала Косте на нервы. Он предпочитал стоять к кладбищу спиной и смотреть на дорогу.

Лет двенадцать назад, когда «Hollandermichel» только начинался, они часто тусили здесь в тёплую половину года. Никаких осквернений могил или зарезанных кошек, никакой дешёвой ерунды. Просто сидели на лавочках, пили прогорклое пиво из полутора литровых пластиковых бутылок, закусывали чипсами или --">