Ахмед Абдулла - Багдадский Вор

был скрытен, как лиса! Цепок, как волк! Храбр, как лев! Силен, как слон во время спаривания!

Или, держа травинку между большим и указательным пальцами, другой старец восклицал:

– Wah hyat hatha el-awd wah er-rub el-mabood – жизнью этого стебля и благословенного Господа! Никогда во всем исламском мире не жил никто, равный вору Ахмеду по могуществу и гордости, размаху и изысканному изяществу воровства!

Или, возможно:

– Wah hyat duqny – честью моих усов! Однажды, о правоверные, это случилось в Золотом Багдаде! Так и было, да буду я есть грязь, да не буду я отцом своим сыновьям, если я лгу! Но однажды это на самом деле случилось в Золотом Багдаде!

А затем полная, подробная история. И чудесный финал.

* * *

Тем не менее настоящая причина этой истории была довольно проста. Все сводилось к похищению полного кошелька, страстной тяге голодного брюха к еде и дерганью волшебной веревки, которая была соткана из волос краснолицей ведьмы из сомнительной секты; местом действия была площадь Одноглазого Еврея – причины, почему она так названа, скрылись в туманах древности – в самом центре Багдада.

В южном конце площади располагалась мечеть Семи Мечей, возвышающаяся на широких мраморных ступенях, возносящая вершину своих широких ворот в форме подковы на пятьдесят футов вверх; ее стены обвивали волнообразные арабески желтого и волшебно-зеленого цвета, выделявшиеся в голубом блеске неба; ее одинокий минарет был восхитительным – заостренным и снежно-белым. На востоке решетки базара Торговцев Красного Моря рассекали солнечные лучи, касавшиеся ковров и шелков, медных сосудов и драгоценностей, тонких бутылочек духов, инкрустированных золотом, скрывавшиеся в изменчивых сарабандах теней, розовых, фиолетовых, сапфировых и изумрудных. На севере проспект, усаженный деревьями, вел к дворцу Халифа Правоверных, который врезался в горизонт с невообразимой непринужденностью шпилей, минаретов и сторожевых башен. На западе тесное переплетение узких мощеных улочек покрывало землю; из лабиринтов арабских домов с плоскими крышами и матовыми стенами составлялись улицы, но во внутренних двориках цвели пальмы, оливы и розовые кусты. Также здесь располагался тусклый, извилистый Базар Гончаров, нубийцев цвета сливы, привезенных из Африки в качестве рабов, а немного дальше находилось кладбище, поросшее берберийским инжиром и украшенное крошечными каменными чашами, наполненными зерном и водой для перелетных птиц, по мусульманской традиции.

В самом центре площади Одноглазого Еврея играл сонными серебристыми струями большой фонтан. И здесь, на каменной плите, немного в стороне от фонтана, лежал на животе вор Ахмед, положив подбородок на руки; солнечные лучи согревали его голую, загорелую спину, его темные глаза метались во все стороны, как стрекозы, пытаясь отличить богатых и беззаботных горожан, которые могли пройти в пределах досягаемости его проворных рук и кошельки которых можно было легонько срезать или сорвать.

Площадь, улицы и базары были битком набиты людьми, не говоря уже о женах, детях и тещах людей и приехавших из провинции двоюродных сестрах. Сегодня был праздник – канун Lelet el-Kadr, Дня Чести, годовщины события, когда в 609 году Коран был явлен пророку Мухаммеду.

Итак, толпы собирались повсюду: представители половины восточных рас, арабы, сельджуки и османы, татары и сирийцы, туркмены и узбеки, бухарцы, мавры и египтяне; тут и там встречались люди с Дальнего Востока; китайцы, индусы и малайцы, странствующие купцы, приехавшие в Багдад, чтобы обменять продукты своих родных стран на то, что могли предложить арабские рынки. Все они веселились по вечному восточному обычаю, блистательно, экстравагантно и шумно: мужчины, важные и напыщенные, теребили свои украшенные камнями кинжалы и сдвигали свои огромные тюрбаны под немыслимыми углами; женщины поправляли тончайшие вуали, закрывающие лица, которые вовсе не нуждались в этом; маленькие мальчики решали, могут ли они ругаться эффектнее и громче других мальчишек; девчонки соперничали друг с другом в ярких оттенках платьев цвета анютиных глазок и в истреблении приторных сладостей.

Там были кофейни, полные мужчин и женщин в шелковых, цветных, праздничных одеждах, слушающих певцов и профессиональных рассказчиков, курящих и болтающих, глядящих на жонглеров, метателей ножей, шпагоглотателей и танцующих мальчиков. Там были харчевни и лотки с лимонадом, киоски с игрушками и карусели. Там были --">