Шеннон А Чакраборти - Медное королевство

камня. – Никаких правил приличия. – Она подняла зульфикар и ханджар Али. – Превосходное оружие.

Мужчина показал Али узловатый черный корешок.

– Ели что-нибудь подобное?

Али кивнул, и он фыркнул:

– Глупец. Ваше счастье, что от вас не осталась горстка праха. – Он сунул под нос Али очередную порцию кровянистой дряни. – Ешьте. Вам нужно восстановить силы, чтобы вернуться домой.

Али слабо оттолкнул ложку. У него все еще кружилась голова, и он был в полном замешательстве. По расселине просвистел ветер, иссушив выступившую на коже влагу. Он поежился.

– Домой? – переспросил он.

– В Бир-Набат, – ответил мужчина, как будто иного и быть не могло. – Домой. До него всего-то неделя пути на запад.

Али пытался помотать головой, но шея и плечи одеревенели.

– Нельзя, – просипел он. – Я… иду на юг.

Больше он понятия не имел, куда податься. Исторической родиной клана Кахтани были неприступные горы, протянувшиеся вдоль южных тропических берегов Ам-Гезиры – только там он мог надеяться найти союзников.

– На юг? – расхохотался мужчина. – Ты чуть живой, и надеешься пройти всю Ам-Гезиру? – Он скормил Али еще ложку лекарства. – В этих краях в каждой тени прячется наемник, которому нужна твоя голова. По слухам, огнепоклонники озолотят того, кто убьет Ализейда аль-Кахтани.

– Что нам бы и следовало. А не переводить провиант на капризного южанина.

Али с трудом проглотил гадкое варево и, щурясь, посмотрел в ее сторону.

– Ты готова убить брата-Гезири за иностранную монету?

– Кахтани я готова убить задаром.

Али опешил от враждебности в ее голосе. Мужчина, Любайд, наградил ее недовольным взглядом, после чего снова повернулся к Али.

– Извиняюсь за Акису, принц, но сейчас не лучший момент для путешествий по нашим землям. – Он отставил глиняную чашку. – Мы годами не видим ни капли дождя. Наши посевы сохнут, запасы пищи иссякают, дети и старики гибнут… Мы посылали гонцов в Дэвабад с мольбами о помощи. И знаешь, что сделал наш король, наш брат-Гезири?

– Ничего. – Акиса сплюнула на землю. – Твой отец нам просто не отвечает. Так что не надо песен о племенных узах, аль-Кахтани.

Али был так выбит из сил, что даже не испугался ненависти на ее лице. Он бросил еще один взгляд на свой зульфикар у нее в руках. Его лезвие всегда было остро наточено. Во всяком случае, если они надумают им воспользоваться, мучения Али быстро подойдут к концу.

Он подавил очередной рвотный позыв, но в горле оставался сильный вкус крови сернобыка.

– Что ж, – слабо выговорил он, – в таком случае – вынужден согласиться. Не стоит переводить на меня это. – Он кивнул на варево в руках Любайда.

Последовала долгая пауза. А потом Любайд прыснул со смеху, да так, что по расселине разлетелось звонкое эхо.

Продолжая смеяться, он без предупреждения подхватил Али под раненую руку и решительным движением вправил вывих.

Али вскричал, перед глазами замельтешили черные точки. Но как только плечо встало на место, жгучая боль начала затихать. В пальцах защекотало, и к онемевшей руке шквальной волной вернулось чувство.

Любайд усмехнулся. Он размотал гутру – головной убор северных Гезири – и тут же соорудил из нее повязку на плечо. За здоровую руку он поднял Али на ноги.

– Не теряй чувства юмора, юноша. Оно тебе пригодится.

Огромный белый сернобык терпеливо ждал у устья расселины. На одном боку запеклась струйка крови. Вопреки всем его протестам, Любайд подтолкнул Али и усадил на спину животного. Али вцепился в длинные рога, глядя, как Любайд отнимает зульфикар у Акисы.

Он положил меч на колени Али.

– Вот заживет плечо, глядишь, и снова сможешь махать этим.

Али изумленно уставился на зульфикар.

– Но я думал…

– Что мы тебя убьем? – Любайд покачал головой. – Нет. Во всяком случае, не сейчас. Если ты способен на такое.

С этими словами он указал обратно на расселину.

Али проследил за его взглядом, и у него отвисла челюсть.

Нет, отнюдь не пот промочил его одежду. Там, где он лежал при смерти, из ниоткуда возник миниатюрный оазис. Меж камней, на которых покоилась его голова, бил родник, стекая ручейком по ложбинке, покрывшейся свежим мхом. Второй родник, пузырясь, вырывался из-под песка, заливая водой вмятину, оставленную его телом. Ярко-зеленые побеги проросли на островке окровавленной земли, и на распустившихся растениях блестела роса.

Али сделал вдох и почувствовал свежий запах влаги в воздухе пустыни. Запах --">