Даша Сказ - Сказание о потерянных осколках

Сказание о потерянных осколках

Часть первая. Единое Берское Царство. Глава первая. О Болотной Ведьме, лесной дикарке из тихого омута

По воздуху растекались запахи тягучие, запахи горькие. В воде кипящей-бурлящей, покрывшейся маслянистыми пузырями да рясками, смешались крохотные ростки трав, пучки и почки, коренья и лепестки. Подбирала их Осока Болотная Ведьма почти на ощупь, ведь больно хорошо знала, как сквозь пальцы сыплются-убегают папоротниковые семена да мокрый мох к рукам липнет. Пропитались стены комнатушки затхлостью болотной, а ведьме, что с болот родом, то было лишь всласть.

От родных запахов дом вспоминался: едва державшаяся на древесине ломкой лесная хижина выдерживала в свое время любой ветер иль снегопад, но так ли оно сейчас? Забавно, зверолюд[1] все еще хранит память об этой хижине, сочиняя всякие небылицы наподобие той, что хижина та взору предстает, только если ее позовешь, или что хижина эта на лапах птичьих по всему лесу ходит. Впрочем, Осоку эти сказки даже радовали. Пускай трепещут! Все-таки этого-то бабуля – величайшая в мире ведьма – и хотела.

Помешивая густящееся варево, заворожено наблюдала Осока, как зеленоватый призрачный свет рвется из недр котла, как вот-вот миру себя явит. В тот миг – знала Болотная Ведьма, как никто другой – и время запечатать в склянку зельице, когда то находится на высоте своей силушки чудесной. Что-что, а подловить мгновение бабуля научила!

Но вдруг – чуткого пушистого уха настиг знакомый звук – одна-единственная утренняя птаха чирикнула. Приближалась жаркая зорюшка. Болотная Ведьма подловила миг конца и, не позволив себе ни доли больше, выдернула деревянную ложку и принялась один за другим наполнять сосуды, что попадались под руку, бегло заставляя ими те немногие полки, что у нее имелись.

И когда солнца лучи достигли жирных бочков котла, лишь жалкая лужица плавала на днище. Вытерев со лба пот, оглядела Болотная Ведьма итог трудов своих и позволила себе наконец рукава спустить. Вот и готово… Осталось только на рынке распродать. Если выйдет. Но чего не выйдет – то себе оставит, пригодится! Зелье такое нескоро испортится.

Только расслабившись и окунувшись в предвкушение пары сытых ночей, Осока едва не пропустила в голове мысль: заря же подоспела! А с первыми лучами солнца, как заведено в Высшей Школе Чудесных Наук, надо выбираться из коморки да со всех ног торопиться на занятия. Наверное, если бы хотела Осока на них ходить, если бы чего нового узнавала, она бы и не опаздывала, но без нужды и носа высовывать наружу не хочется.

Тяжело вздохнув, Осока все же поднялась, прихватила за ручку тканевую сумочку и, на миг остановившись перед дверью и наконец убедив себя выйти, отворила проход наружу. Выскочив из комнаты – точно ее кто-то грубо выставил – Осока закрыла комнату на ключ и огляделась: вокруг, как и всегда, брели кучки народу то здесь, то там. Осока не знала, что они делали, и знать не желала, лишь хотела, чтобы они перестали в кои-то веки таращиться на нее. То заставляло ее каждый раз сгорбиться, сморщиться, прижимая к себе принадлежности учебные. Будь ее язык так же остр, как бабушкин, она бы им как задала!..

Но ничего. Свое получат. Когда Осока наконец своей цели достигнет, они еще вспомнят о Болотной Ведьме…

Быстрым-торопливым шагом миновала Осока широкие, залитые светом гульбицы, окна которых были изукрашены резьбой. Короткими прыжками преодолела высокие ступеньки узенькой лесенки. Выскочила из широко распахнутых дверей наружу и соскочила с рундука, торопясь к опрятным грядкам и мягкой сени под пышными кронами деревьев.

Так и добралась Осока до двора. А там уже вовсю благоухали утренние цветы, поднимались к небесам, слушая песни птичьи. Если бы не песнопения других птах – которых Осока прозвала бы скорее курицами или индюшками и уже в последнюю очередь ученицами ведьмовского отделения – цветочки бы и вовсе распускались так, что дорожки сквозь них было бы и не видать.

Но зато любимое местечко у корней дуба свободно было. Достаточно далекое от других учениц и достаточно близкое, чтобы наставницу услышать. Истинная благодать Матушки-Природы, не иначе! Сложив вещи и смахнув со своего укромного уголка росу, Осока натужно опустилась и заворочалась, устраиваясь поудобнее. Она никогда не упускала возможности сладко растянуться на длинном корневище, пока --">