Юрий Александрович Холоденко - Консорт

трудом разлепив веки, остолбенел от удивления. Мало того, что руки и ноги ныли от пут, привязанный на деревянном столбе, я находился на длинной деревянной сцене с ещё несколькими мужчинами, прикованными аналогично. Пока я пытался сообразить, что же со мной произошло и что мне делать, на сцене появилась мужеподобная женщина и заорала во всё горло:

— Я рада приветствовать вас на очередных торгах! — и дождавшись, когда толпа успокоиться, продолжила, — сегодня для вас подготовила нечто особенное! Четыре поляка и один чех! Ставки начинаются от тысячи монет. Начали!

Пока женщина, если её можно так назвать, толкала свою речь, я обратил внимание, что не просто прикован к столбу, но и совершенно голый. А что самое поразительное — я не узнаю своего тела! Оно было без морщин, выделялся пресс и отсутствовал мой немного выделяющийся живот (всё-таки годы уже не молодые). Я взглянул на остальных рабов (явно мы были не добровольцами в этом аукционе) и мне стало дурно — остальным участникам было примерно от шестнадцати до двадцати лет. Но каким образом я оказался среди такой молодежи — понять не смог, но тут началось действо. Когда «ведущая» указала на крайнего правого паренька, толпа взревела и начала выкрикивать ставки, которые росли быстрее бамбука в Китае. Парень явно начал нервничать, но вырваться из крепко связанных узлов ему не удалось. Тут мой слух резануло — крики были женскими. ТОЛЬКО женскими.

За первого раба ведущая аукциона получила три с половиной тысячи монет. За второго и третьего битва была еще жарче и ведущая выручила по пять двести. Четвертым стоял я, а мозг нервно пытался сообразить, что здесь происходит. Поляком не был, да и года уже не те, чтобы меня пытались похитить ради рабства. Да и что взять с вечно уставшего, жалующегося на жизнь, старика? Зачем я им? Вопросы, разумеется, остались без ответа. А вот ставки на меня росли, как мне показалось по отношению к другим участникам аукциона, до некультурности. «Битва» начала накаляться после отметки в десять тысяч монет. Девушка, которая имела белоснежные волосы, опадающие до самого пояса, обтянутую в корсет стройную фигуру и туфли (не уверен, что они так называются, но очень похож фасон) с огромным каблуком, чтобы скрыть достаточно низкий рост, боролась за меня с не менее привлекательной особой, чьи фигура и неземная красота ни капли не уступали. Только волосы были огненно-рыжие и взгляд приковывал к милому личику, которое портила гримаса злобы и ярости, видимо сумма была слишком высока для такого раба.

И тут трибуна задрожала, стремясь рассыпаться на мелкие щепы. У меня даже уши заложило от оглушительного крика. Среди огромной толпы наступило затишье. Ближе всего к трибуне стояла блондинка с горящими, в прямом смысле, глазами и расплывшейся на всё лицо ужасной улыбке. Одета она была с блеском: изумрудное платье с глубоким декольте, через которое хорошо просматривается молодая и упругая грудь, украшенная явно дорогим колье с несколькими большими изумрудами, а на милых ножках красовались аккуратные, под цвет платья, босоножки.

Пятьдесят тысяч монет — это много или мало? Где я вообще нахожусь? Что это за дурной сон? Ответов не было, была лишь паника, когда меня отвязывали от столба и заковывали в кандалы. Попытка бегства не увенчалась успехом — меня быстро остановили, кинув фаерболл, который пронесся в нескольких сантиметрах от моего лица, подпалив при этом брови и лестницу, по которой я планировал сбежать со сцены. Мой шок явно приняли за покорность и, не церемонясь, закинули мою тушку в огромный багажник, в котором провел не менее получаса, пока мы ехали в неизвестном мне направлении.

Когда же его открыли, пришлось зажмуриться от яркого света и промычать нечто нечленораздельное. Я пытался высказать всё, что думаю о перевозке людей подобным образом, а так же о том, как и в какой извращенной форме буду мстить обидчикам, если они меня сейчас же не отпустят. В ответ сопровождающие лишь хмыкнули и потащили меня в… замок⁈ Мать его, ЗАМОК⁈ Не в состоянии после увиденного проронить и слова, я лишь наблюдал за тем, как меня тащат по длинным коридорам, украшенными канделябрами с интересным орнаментом, и крепкими, наверняка дубовыми, дверями. В одну из таких дверей, вроде ничем не отличавшуюся от других, меня и закинули. Огромный засов известил о том, что дверь закрывается только снаружи и выбраться из этой комнаты изнутри достаточно проблематично.

Я, --">