Дэвис Ашура - Завет стали

вырвало, и одно время она думала, что умрет. Но этого не произошло. Она выжила, и теперь новые существа, невиданные ранее, подступали к Кинжальным горам.

Снежная тигрица не знала, кто они такие. Она лишь изучала свою добычу, планируя нападение.

* * *

Синдер Шейд ни за что не смог бы припомнить тревожных знаков, предвещающих его скорую кончину. Да и с чего бы? Вечный ветер без конца и без края не гулял по пустыням, лесам и горам, заявляя об этом. Дурные предзнаменования не расчерчивали небеса молниями. Белобородые старцы не изрекали своих пророчеств.

Злой рок подкрался к Синдеру в самый обычный день. Это был типичный для нагорных равнин Ракеша летний полдень: сухой и солнечный, но все же прохладный. Заснеженные вершины горного хребта протянулись во все концы, вставая стеной из башен серо-белых пиков, чашей окружавших зеленую долину, в которой жила семья Синдера. В ней спряталась деревня Ласточка, и с того места где Синдер стоял, он мог видеть своих соседей и родню, возделывающих каменистые поля, окружавшие около шестидесяти домов, составлявших деревушку.

Это была суровая земля, взращивающая суровых людей и требующая внимания народа, бросающего вызов холодным ветрам, дующим с горных вершин даже в месяц вахастх – самый теплый летний месяц. Впрочем, Синдер не возражал против злоключений, выпавших на долю его народа. Ведь они были людьми: им приходилось тяжело повсюду, и они просто оказались в очередном месте, где можно было попробовать обжиться.

Честно говоря, он любил эту долину. Он любил спокойную, древнюю величавость устремленных вверх тополей и кедров, ночное небо, усыпанное сверкающими звездами, горящими, словно искры божественных костров. Но особенно он любил то, что здесь не было эльфов. Их род, высокомерный и эгоцентричный, простирался во всех направлениях: на юг, север, восток и запад… Но здесь их не было. В Ласточке их не было. Как полагал Синдер, их присутствие стало бы слишком суровым испытанием. Он не вынес бы жизни под каблуком этих ублюдков, поцелованных эфиром. Разумеется, он никогда не видел эльфов, но все говорили, что они высокомерные засранцы.

В безоблачном небе заклекотал ястреб, вырывая Синдера из собственных мыслей. Он уставился на хищную птицу, мечтая тоже научиться летать – подобные желания свойственны мальчикам, даже тем, кто уже вышел из отроческого возраста, но еще не дорос пару лет до того, чтобы именоваться мужчиной. Ястреб, воплощение красоты и грации, сделал вираж в потоке воздуха. Тот же самый ветер прошелестел в окружающем вечнозеленом лесу, подняв в воздух аромат кедра, сосны и тополя. Да еще комаров, этих тиранов с крылышками, мучающих людей в это время года. Синдер прихлопнул парочку, ковыляя от семейного колодца, склонившись под тяжестью ведра с водой.

Синдера можно было бы посчитать красивым, учитывая его правильные черты. Не слишком большой нос, не слишком широкая улыбка и не слишком округлые глаза миндалевидной формы. Иные, однако, окрестили бы парня простачком, наказывая его за неуклюжесть. Все из-за изуродованной стопы и чахлой ноги – правой. Из-за этого он ступал прихрамывая и плохо держал равновесие при ходьбе.

Но даже от такого нескладехи с искалеченной ногой, как он, ожидали усердной работы в теплые месяцы. Тепло преходяще. В конце концов, это же Кинжальные горы, где зимы суровые и длинные, а лето пролетает быстро, словно приятный сон, и все посвящают себя труду, чтобы выжить, когда наступят холода. Синдер не был освобожден от трудностей сурового образа жизни. Он работал, как мог, и прямо сейчас он нес полное ведро воды, чтобы полить зелень и овощи в огороде.

Его позвала мать, и он со стоном остановился, опуская свою тяжелую ношу на землю. В дополнение к искалеченной стопе и хилой ноге Синдер был еще и слаб. Невысок и тощ, как заборная доска.

Паренек стрельнул глазами в поисках матери и тут же ее нашел. Она стояла у курятника, всего в нескольких шагах от заднего крыльца их бревенчатой избушки, уперев руки в бока и терпеливо и великодушно улыбаясь.

Его мать, Инара Шейд, в молодости была красавицей, но суровая жизнь в горах наложила на нее свой отпечаток. Ей еще не было и сорока, но волосы уже поседели, кожа огрубела и покрылась морщинами, и почти каждый день она жаловалась на боли в спине. Но времени и сложностям не удалось лишить ее доброго расположения духа и стереть с ее лица любящую улыбку.

– Осталось всего два ведра, – подбодрила мать. – Твой --">