Ник Перумов - Когда мир изменился

проносится нечто стремительное, неразличимое, исполненное гнева.

Она здесь, она успела.

Дочка.

Навстречу им распахивается вечно голодная тёмная пасть, но жемчужно-белая драконица проносится прямо над нею, метко выдохнув клубы ярящегося пламени прямо в бездонную глотку.

Оглушительный визг и удар.

Удар и тьма.

Зелёный кокон лопается, он катится по невесть откуда взявшейся мягкой траве. Катится и замирает.

Звуки и краски, запахи и касания. Мир, простой и грубый, вновь принимает его.

Просыпайся, некромант.

Он старался, но не получалось. Ему казалось, что проходили мгновения – и оборачивались веками. Он был и тут, и там, и ещё в сотне разных мест, словно пытаясь собраться воедино, сделаться тем, кем был; а ещё он пытался отвоевать у серой бездны собственные воспоминания.

И ему удалось – все, кроме самых последних.

Коловращение миров остановилось, когда он вдруг ощутил, что вокруг него на сотни и тысячи лиг – пространство, твёрдое, воплощённое. Настоящее, как встарь, как прежде. Способное удержать, способное нести.

И некромант Фесс, Неясыть, Кэр Лаэда – проснулся.

Потому что мир наконец изменился.

– Пей, – произносит негромкий голос, и это не голос Рыси.

– Пей, пожалуйста. Тебе нужно пить.

Ледяная вода ломит зубы. В ослепительной бирюзе неба плывёт огромная тень крылатого кита.

– Просыпайся, – нежно говорит драконица. – Сегодня было лучше, – Аэсоннэ ободряюще касается его плеча. Теперь она уже не драконица – жемчужноволосая девчонка.

Нет, даже и не девчонка – девушка. Совсем молодая, но уже не девочка. Она в длинном плаще до самых пят, волосы распущены и мокры, словно только что из реки.

– Я… не дошёл.

– Я знаю. Кого встретил на сей раз?

Он молчит, отводя глаза, и Аэ понимающе кивает.

– Рысь.

– Она.

Драконица молчит какое-то время, почему-то кусая губу.

Потом протягивает руку, помогает ему подняться.

Пальцы его смыкаются на посохе чёрного дерева, серебряный череп с горящими алым глазницами в оголовке.

– Идём, – тихонько говорит Аэсоннэ. – Мир изменился. Опять. Дорога теперь ещё длиннее.

Да, дорога теперь ещё длиннее. И долги тяжелее.

Но сегодня он прошёл дальше.

Глава 1

Рыцарь по имени Блейз лежал на спине в холодной липкой грязи. Рядом копошился, скрёб пальцами по железу безголовый костяк; над рыцарем склонился прикончивший мертвяка человек, протянул руку:

– Вставай. У этих тварей так – где двое, там и десяток.

Голос был ровный. Луна поглядела в отполированную сталь глефы и поспешно спряталась, едва осветив твёрдые скулы и впалые щёки Блейзова спасителя.

– К-к-к… – только и получилось у рыцаря.

Потому что он узнал человека с глефой.

Когда незримые зубы выедают тебе нутро, это страх. Рыцарь Блейз думал, что не трус; оказалось, это не так. Раньше он всегда выходил на охоту за тварями ночи и не боялся. А теперь весь дрожал.

«От холода, – сказал он себе. – Это просто холод. А вовсе не взгляд этого… этого…»

О человеке с глефой много болтали в тавернах. Говорили в каминных залах богатых замков. Ветер подхватывал его имя, нёс над дорогами, перебрасывая из одной невидимой ладони в другую, словно бродяга горячую картофелину.

Говорили, что он отнимает жизни, и с лица его никогда не сходит маска холодного, вежливого интереса…

Он появлялся из ниоткуда и, сделав дело, уходил в никуда. За его спиной оставались груды костей, что больше уже никогда не двинутся – злая сила, придававшая им видимость жизни, навсегда покидала их.

Правда, и цена этого была высока.

Болтали, что он каждый вечер, когда взойдёт луна, омывает свою глефу в жертвенной крови; а для этого берёт он со спасённого города или селения дань новорождённым младенцем.

Говорили, что он безжалостно убивает любого, оказавшегося у него на пути и помешавшего какому-либо из его ритуалов.

Рассказывали, что сперва могущественные короли, рексы и кесари искали его дружбы, предлагая даже собственных дочерей, однако человек с глефой даже не смеялся. Он просто качал головой и уходил, и на губах его при этом не было улыбки.

– Вставай. Поясницу застудишь, рыцарь.

Блейз едва-едва сумел поднять руку в латной перчатке. Человек усмехнулся, пальцы его сомкнулись вокруг запястья рыцаря. Хорошо смазанный доспех не подвёл, не выдал себя позорным скрипом.

– Б-благ-годарю, п-почтенный…

Человек с глефой коротко кивнул.

– Тебе лучше поспешить, рыцарь. Луна высоко, а неупокоенные, как я --">