Антон Пешкин - Голый край

Голый край

Пролог

Меня зовут Дима. Дмитрий. Димка, если для друзей.

Это мое имя. Мое и больше ничье.

Почему-то только эта мысль крутилась в голове, когда я умирал.

Умирал? Умираю. Неплохо. Ну, то есть плохо, но сейчас же модно хотеть умереть, верно? Все эти шутки дурацкие, а, оказалось, что это страшно. Хотя нет. Не знаю, мысли путаются.

Боли не чувствую. Зато вижу, как вокруг бегают мои друзья, суетятся. Я представлял себе это все совсем иначе, а в конечном итоге лежу, заливая кровью пол с тремя дырками в теле. Говорил Сане, что эту обезьяну на мой, мой, мать вашу, день рождения приводить не надо.

Даже институт не окончил. Где там учился?.. Вроде бы на финансиста. Черт, и правда ведь мысли путаются. Не хватало еще имя свое забыть. Нет, нет, меня зовут Дима.

Его посадят. Это радует, конечно, но я все равно буду мертв, так что какая мне уже разница. Голова чертовски тяжелая, в уши будто вату напихали. Причем все больше и больше пихают. Иными словами — не слышу уже нихрена. Да и видеть тяжело становится. Темнеет все, вот реально, как и рассказывали. Только света в конце тоннеля не вижу. Один мрак сплошной. Все больше, больше и больше.

Последним, что промелькнуло в умирающем мозгу, было лицо девушки. Я ее не знаю, но она по моим меркам очень красивая. Светлые волосы, заплетенные в сложную косу, аккуратные, острые черты лица, которые не портит даже большой, кривой шрам через все лицо… И глаза. Черные, как уголь, глаза. Она выглядит испуганной, оглядывается, и в момент, когда мое сердце останавливается, обнимает меня.

Я Дима, и я был.

Глава 1: Начало новой жизни

Темнота. Кромешная, всепоглощающая темнота. Такое ощущение, будто бы у меня и вовсе нет глаз. Звуков тоже не слышу и могу, по сути, только думать, но и это уже неплохо.

Вспоминая события прошедших… Сколько там прошло? В общем, я умер, если мне не изменяет память. А есть у меня вообще память, интересно знать? Зовут меня… Дима! Дмитрий, Димка! Так, еще одна проверочка, чисто на всякий случай.

Мысленно прокашлялся и стал вспоминать слова одной приставучей песни:

“I bless the rains down in Africa.”

Тьфу, вашу ж мать. Опять заело. Даже после смерти не отпускает.

Если бы мог, сейчас бы засмеялся. Что удивительно, даже в моем нынешнем состоянии я был способен испытывать эмоции, и где-то в глубине души дурацкая шутка заставила меня про себя улыбнуться.

В глубине души… Так и лезет философский вопрос о ее наличии. С одной стороны, тот факт, что я все еще мыслю, означал, что я существую даже после смерти. С другой… Это не похоже на рай или ад, по крайней мере в их классическом представлении. Это именно то самое ничто, которого боялся лет в четырнадцать. Так вот, чисто с практической точки зрения, даже после смерти не могу доказать или опровергнуть существование души, так как все еще существую, пусть и несколько субъективно, но при этом не могу знать о том, не лежу ли сейчас в какой-нибудь коме.

Последнее кажется маловероятным. Четко помню выстрелы, дикий жар в ранах и литры крови, стремительно покидающие мое тело. Даже не являясь врачом хоть в какой-нибудь степени, могу точно сказать, что после такого не выживают. Не с такой кровопотерей. Не с такими ранами.

В конечном итоге мои размышления привели меня обратно в замкнутый круг депрессивных мыслей. Я мертв. Все незаконченные дела так и останутся там, где упало мое тело. Все мечты, желания и стремления… Какие, к херам собачьим, стремления? Если так подумать, то всю свою недолгую жизнь я относился ко всему максимально наплевательски. В институте меня наверняка уже забыли, но точно повесят фотографию с черной ленточкой где-нибудь у деканата. Типа, покойся с миром, Димка, будем скучать, хоть для нас ничего и не изменилось. Как не было, так и нет.

И вся жизнь прошла в этом ключе. У меня были девушки, влюбленности, немного успел поработать в забегаловке… Но в конечном итоге ничего не добился. Можно было бы списать это на то, что был слишком молод для великих свершений, однако Александр Македонский захватил половину мира в… сколько, шестнадцать лет? Черт, а я в шестнадцать впервые напился на озере, на последнем звонке. Только потому, что девочке, которая мне нравилась, было интересно узнать, какой я, когда пьяный. И все, понеслось. Следующее лето толком не помню — трава, алкоголь, дебоши и тусовки с такими же малолетними идиотами.

А мама каждый раз просто молчала. --">