Кирилл Ситников - Первый лист

утро Михно надевает золотые серьги и алую брошь, красит лик в белое и выносит на улицу мясное желе, сопровождая подачу блюда громким елейным кисаньем. Богуславский появляется из воздуха, и она неистово гладит его, купая в нерастраченной за долгую жизнь любви. А Богуславский при этом изображает отвращение, делая вид, что любовь ему не нравится.

Сам же Богуславский, как и пенсионерка Михно, не нравится соседу Топорову. Сосед Топоров имеет выражение лица мерзкое, мерзкое прямо физически, как холодный стульчак. Был забавный случай, когда Топоров благим матом отчитал Михно за кормление Богуславского, не приведя при этом ни одного весомого аргумента против. Прослышав про это, Богуславский под покровом ночи нагадил на его «фольксваген», причём в особо изощрённой форме: аккурат под дворники. Утром, в мелкий противный дождь, Топоров сел за руль, включил их и… эм-м-м-м… скажем так: увидел мир в его подчёркнутой реальности. А Богуславский залёг на дно. Ну не скотина ли? Разумеется, скотина.

Так же отвратительно он вёл себя и с любым первым листом:

— Радуйся, братан! И не слушай двуногого болвана и старую мокрую идиотку! Одиночество — это свобода! Ты сам себе хозяин! Выше черенок, настоящая жизнь только начинается!.. Почему он опять ревёт?.. Тьфу, очередная желтая маменькина плакса!

В общем, мы отличная команда, как по мне.

…Я подошёл к Луже и первым делом, конечно же, поздоровался.

— Здравствуй, Лужа.

— Добрый день, юноша, — пробулькала та в ответ.

— Где наш клиент?

— Заплыл под «опель».

— Успокоился?

— Ничего подобного.

— Всё утро орёт как резаный. — Богуславский, как обычно, нарисовался из ниоткуда и возлёг на тёплом капоте.

— Ты рассказывала ему про себя и тучу? — уточнил я у Лужи.

— В нашем случае это не работает.

— Почему?

— Потому что он не первый лист. Он второй.

— Не понял?

— Он ищет какую-то Гребенюк.

— Гребенюк?! Кто-то знает, где она? — Из-под «опеля» выплыл желтый кленовый лист и заметался по водной глади. По мудрой Луже пошла рябь — ей было щекотно. — Вы видели Гребенюк? Мою Гребенюк?!

Как оказалось, Гребенюк была листкой. Или листессой. Или как там сейчас этически верно, чтоб ни перед кем не извиняться? Короче, женщиной-листом, выросшим рядом с нашим пациентом. Всю свою долгую полугодовую жизнь они росли бок о бок и пожелтели в один день. Но случилось естественное: Гребенюк оторвало от ветки и скрыло в утреннем тумане. Лист расшатал свой черенок, отломался от ветки и рванул за своей старой любовью. Но они разминулись.

— А ведь это Поступок, — констатировала мудрая Лужа.

— Поступок настоящего Героя, — уточнил я.

— Ты дурачок, что ль? — спросил Богуславский у листа. — Тебе мало листобаб было на своём дурацком дереве?

— Гребенюк такая одна. Одна единственная! — Констатировал лист.

— Давайте поможем листу, — сказал я. — Найдём его Гребенюк.

— Спасибо, спасибо большое! У неё такое импозантное красное пятнышко в центре…

— Небось, ещё и больная, — поставил предварительный диагноз Богуславский.

— Богуславский, нам нужен твой нос, — обратился я к коту. — Ты не мог бы понюхать лист и взять след? Они с Гребенюк явно пахнут очень похоже.

— Я что, на слюнявого пёсика похож? — возмутился Богуславский.

— Я куплю тебе кило венских сосисок.

— Ни фига я делать не буду!

— Чего ж ты помогаешь нам каждый сентябрь?

— Я не помогаю, а просто прикалываюсь над всеми этими желтопузыми истеричками! Эгоизм и надменные издёвки — вот моё кредо! Потому что я скотина Богуславский!

И тут я вспылил.

— Никакая ты не скотина! Ты добрый, прекрасный кот! Лужа, скажи ему!

— Богуславский, перестань прятать свои комплексы.

— Нету у меня никаких комплексов! Я скотина по своей сути, я исчадие Ада, эгоистичный, самовлюблённый социопат!..

— Да перестань! — перебил я его лживый монолог. — Тебе нравится быть с нами! Ты тащишься, когда тебя чешут за ухом!

— Это просто блестящая актёрская игра!

— Хватит трындеть, Аль Пачино хренов! Никто тебе не верит, понял?!

— Да?! А знаете что? Знаете что?! Я пошёл! Возитесь сами со своим древесным старичьём! Мне на вас шерстью наблевать, Терезы долбаные!

И кот ушёл. На сей раз не просто растворился, а медленно удалился, чтобы мы рассмотрели то место на его тушке, куда он нас всех посылает.

— Ну и пусть себе валит. Без него справимся. Скажи, лист, может, ты --">