Елена Кондрацкая - Имя ей Хель

фюльке теперь твоя, — я решила его поторопить. — Золото, мальчик.

— Мальчик? — Он ухмыльнулся, расправил плечи и достал из-за пазухи кошель, но отдавать не торопился. — Говоришь как старуха, а судя по голосу, не старше меня. Сколько тебе, Хель? Семнадцать? Двадцать?

— Положи кошель на стол и уходи.

— Мне очень хочется посмотреть на твоё лицо, — он шагнул ближе, провёл длинными тонкими пальцами по изножью кровати. — Мой отец успел увидеть его?

— Моё лицо — последнее, что он увидел, — я добавила в голос угрозу. Его ужимки начали мне надоедать.

— Да брось. Я слышал, что ты спишь со своими заказчиками. Может, и мы…

Договорить он не успел. Нож просвистел рядом с его ухом, срезав прядь рыжих волос, и впился в стену. Кошель выпал из дрожащих рук и со звоном ударился об пол.

— Следующим я не промахнусь. Забирай перстень и выметайся.

Сын ярла вжал голову в плечи, схватил кольцо и стрелой вылетел из комнаты, забыв закрыть за собой дверь. Я вздохнула, пнула дверь и подобрала кошель. Пока я работала на гильдию, могла не беспокоиться о деньгах и не связываться с дураками-заказчиками — этими вопросами занимались другие члены гильдии. Правда, и цели я выбирать не могла. Не то, чтобы у меня были какие-то особенные принципы, но некоторые убеждения о ценности жизни я всё же с собой несла.

Когда я добралась до своей комнаты на постоялом дворе, уже близился рассвет. Сбросила сапоги, плащ, рухнула в кресло у камина и сползла, подставляя босые стопы к огню и прикрывая глаза, тащиться до кровати не было сил.

— Я следил за тем, чтобы пламя не потухло до твоего прихода. — Из спальни выглянул Сван, сонный, в одной рубахе, которая едва прикрывала изящные бёдра. Чёрные кудри беспокойными волнами обрамляли лицо, подчёркивая нежный румянец на щеках. — Ты голодная? Я оставил ужин…

— Нет, спасибо, — Я повернулась обратно к камину и закрыла глаза, слушая, как босые ноги Свана осторожно ступают по деревянному полу. Он присел на корточки передо мной и расстегнул пояс на моей рубахе.

— Ты испачкалась.

Я опустила взгляд и увидела несколько тёмных пятен на подоле и правом рукаве.

— Я постираю, пока не пристало намертво, — Сван потянул рубашку, и я подалась ему навстречу, помогая раздеть меня.

— Я сама.

— Мне не сложно…

— Я сама.

Сван поджал пухлые губы, кивнул, и положил рубаху на спинку кресла. Он старался не смотреть на мою обнажённую грудь и возился со шнуровкой на штанах — на них тоже обнаружилась кровь. Пальцы его едва заметно дрожали, а дыхание стало тяжёлым, хоть он и пытался это скрыть.

— Ты хочешь? — спросила я.

— Нет.

— Нет? — Моя стопа нырнула ему под рубашку. Его бёдра были тёплыми и нежными, но меня интересовали не они. — Твоё тело говорит о другом.

— Ты устала. — Сван перехватил мою лодыжку и отвёл от себя.

— Вот именно. — Я снова привстала, на этот раз, чтобы позволить снять с себя штаны. — Я очень устала, Сван. И я не собираюсь тебя останавливать.

Его никогда не нужно было просить дважды. В конце концов мы оба получали удовольствие от этой близости, пусть и не испытывали друг к другу ничего особенного. Я даже не была уверена, что нас можно было назвать друзьями. Сван будто щенок увязался за мной, после того, как я на его глазах убила хозяина публичного дома, в котором он работал. Я хотела убить и Свана, но за его голову никто не заплатил бы.

Я закусила губу и коротко выдохнула, когда он развёл мои бёдра и его горячий язык прикоснулся ко мне. Сван был моим первым мужчиной. В гильдии отношения были под строжайшим запретом, а после ухода, я не искала любви, озабоченная вопросами выживания — гильдия не прощала тех, кто покидал её стены живым.

Я сжала мягкие подлокотники и напрягла бёдра, приближая себя к пику. Сван, почувствовав это, стал быстрее и напористее. Он знал меня, каждый изгиб моего тела и умело с ним обращался. Я не знала других проституток, но думаю, он был лучшим в своём деле.

Оторвавшись от меня, Сван проигнорировал мой разочарованный вздох, встал, забросил одну мою ногу к себе на плечо, опёрся коленом о сиденье и, схватившись за спинку кресла, вошёл в меня, двигаясь быстро и резко. В такие моменты я всегда удивлялась, откуда в его тонком изящном теле, едва ли больше моего, столько сил. Я кончила, судорожно вдохнув, и запрокинула голову изо всех сил, вжимая себя в кресло и ожидая, когда окаменевшие в приятной судороге мышцы наконец расслабятся.

— Прости, потерпи ещё --">