Народные сказки , Ф Жанузакова - Казахские народные сказки

верблюдицей. Аксырматсаут — вооружение, переходящее от предков в наследство только к старшим сыновьям. Можно ли его отдавать младшей дочери? Поезжай к ней и передай мои слова.

Прискакал посланец к Кенжекей и привез ей ответ отца.

Тогда Кенжекей говорит:

— Отправляйся снова к отцу и скажи ему: я просила дать Шалкуйрыка, потому что на таком коне подобает ездить только батырам. Мне хотелось, чтобы на нем ездил настоящий батыр — Ер-Тостик! Я просила Ак-Тюс — она одна в силах поднять походную юрту батыра Ер-Тостика. Я просила дать в придачу аксырматсаут, чтобы носил его достойный батыр — Ер-Тостик.

На этот раз слова Кенжекей убедили отца. Отослал он дочери Шалкуйрыка, Ак-Тюс и аксырматсаут. Поручил также передать дочке, чтобы Ерназар не останавливал караван на ночлег в урочище Соркудук. Иначе постигнет Кенжекей большая беда.

Вот идет караван с сыновьями и снохами Ерназара через пустынную степь. Кенжекей первая заметила маленькую землянку, стоящую на дороге. Когда приблизились верблюды к землянке, вышла из нее Векторы, дочь пери. Приветствовала она караван:

Ой, как прекрасен Ер-Тостик, жених возлюбленный твой,

Кенжекей!

Лошадь твоя Шалкуйрык — ветра быстрее в степи,

Кенжекей!

Верблюдица много несет добра,

Кенжекей!

Солнце блестит на твоей тяжелой стальной броне,

Кенжекей!

Если не брезгуешь ты бедной землянкой моей,

Кенжекей!

Сделай привал у меня, свежий ты выпей кумыс,

Кенжекей!

Счастье твое не сбежит, если заглянешь ко мне,

Кенжекей!

Не понравились Кенжекей слова Векторы. Ответила она ей:

Дочь пери, Векторы, ты лучше молчи,

Завистливой речи я знаю цену!

А если прекрасен возлюбленный мой, —

То знай, я люблю жениха своего!

И если мой конь быстрее, чем вихрь, —

Я еду сама на своем коне.

И если навьючена Ак-Тюс, —

Свою верблюдицу навьючила я.

И если сверкает стальная броня,—

То я не чужую надела броню.

Твоей землянкой не брезгую я,

Привал не устрою, однако, я в ней.

Меня не заманит твой свежий кумыс.

И если предложишь ты мне даже мёд,

Не стану я есть, Векторы, у тебя!

Прошел без остановки караван со снохами мимо обозленной Векторы. Скоро прибыл он в урочище Соркудук. Говорит Кенжекей Ерназару:

— Не будем делать привала. По всем приметам место здесь плохое.

Выслушал Ерназар и думает:

«Не успели еще доехать до дому, а младшая сноха уже начинает поучать меня».

И велел старик устроить в Соркудуке ночевку. Поставила Кенжекей раньше других снох свою юрту. Пригласила в гости Ерназара. Поговорила с ним откровенно. Увидел старик, что младшая сноха его — умная женщина. Пожалел он, что не послушался ее совета.

Густой туман окутал степь с вечера.

Помнила Кенжекей предостережение своего отца и не спала всю ночь. Но рано утром все же обнаружила исчезновение Ак-Тюс. Сказала сноха свекру о беде. Быстро оседлал старик лошадь, поскакал на поиски верблюдицы. Едет он по степи и видит: стоит саксаул, рядом с ним куст растет. Повод верблюдицы зацепился за куст. Нагнулась верблюдица и щиплет траву. А под деревом дряхлая старуха сидит.

Просит ее Ерназар:

— Бабушка, подай повод!

— Дорогой мой, — отвечает старуха жалобным голосом, — если я встану, то не смогу сесть, а если сяду, то не смогу встать. Нет у меня силы подать тебе повод.

Наклонился Ерназар с лошади, хотел поднять повод, а старуха и вцепилась ему в этот миг костлявыми пальцами в горло.

Сразу догадался Ерназар — напала на него баба-яга. Попытался он вырваться из ее рук, да куда там! Пальцы старухи, словно аркан! Почувствовал Ерназар — пришла к нему смерть.

Выступили у старика на глазах слезы. Стал он просить старуху:

— Дожил я до преклонных лет, только что поженил своих сыновей и думал насладиться радостной жизнью деда. Седая у меня борода и седые волосы. Отпусти меня, матушка!

— Нет, — хрипит старуха и давит ему горло.

У Ерназара душа из нижней части живота сразу перекочевала в верхнюю. Продолжает молить старик:

— Везу девять снох. Что хочешь возьми из их богатого приданого, только отпусти меня!

— Нет! — отвечает старуха и еще крепче жмет горло. Почувствовал старик, что душа его вошла в грудь и стала подниматься вверх.

— Если мало этого, то пастбища мои полны --">