Николай Робертович Эрдман - Сцена к водевилю Д. Ленского «Лев Гурыч Синичкин»

сущности, дети! Скажите, Кассио, что вы думаете о любви?

 Кассио. Я считаю мужчину, который думает о любви во время нашей гигантской стройки, — дрянью и ерундой.

 Дездемонова. Какое счастье! Знаешь, Кассио, во время нашей гигантской стройки я все время думала о мужчине, который думает о мужчине, который думает о любви во время нашей гигантской стройки как о дряни и ерунде, как о самом родном и близком.

 Кассио. Что?

 Дездемонова. Думала о мужчине, который думает о мужчине, который думает о любви как о дряни и ерунде, как о самом родном и близком.

 Кассио. Я не понимаю, что вы говорите.

 Дездемонова. Я сама ничего не понимаю! Федор Семенович, что это такое?

 Борзиков. Это диалектика. Раиса Минишна, этого нельзя объяснить.

 Дездемонова. Ах, диалектика. Вот оно что. Ну, поехали дальше. Кассио. Я волную тебя как женщина?

 Кассио.. Ни капли. А я волную тебя как мужчина?

 Дездемонова. Ни вот столечко.

 Кассио. Какое счастье! Скажу больше. Только та женщина, которую я не волную как мужчина женщину и которая меня не волнует как женщина мужчину, может меня взволновать как мужчину женщина.

 Дездемонова. Милый!

 Кассио. Родная!

Поцелуй.

 Дездемонова. Кася.

 Кассио. О блаженство! Когда ты меня называешь Касей, мне кажется, что это не ты обнимаешь меня, а какой-нибудь из моих старых рабочих, и мне делается еще слаще и приятней. О, называй меня Касей.

 Дездемонова. Кася. (Обнимает его)

 Кассио (со страстью). Фролов. Фролов.

Объятие, поцелуй.

 Борзиков. Знаете, Петр Петрович, я не совсем согласен с трактовкой этого места. Почему он обнимает ее за талию?

 Пустославцев. Как — почему? Влюбленные всегда так обнимаются.

 Борзиков. Это, Петр Петрович, влюбленные старого времени так обнимались. Здесь все-таки новые люди.

 Пустославцев. За что же он, по-вашему, должен ее обнимать?

 Борзиков. Пусть он обнимает ее за что-нибудь новое.

Пустославцев. Товарищ Напойкин, автор предлагает очень интересную и свежую краску. Поскольку вы играете новые человеческие отношения и новых людей, обнимайте ее за что-нибудь новое.

Кассио. За новое?

 Пустославцев. Да.

 Кассио. Вот тебе раз. Тогда, Петр Петрович, перемените актрису. У этой все старое.

 Пустославцев. Напойкин, я вас оштрафую.

 Кассио. За что же ее все-таки брать?

 Пустославцев. Ну, возьмите ее за... гм. Действительно. Ну, возьмите ее за... лодыжку, что ли.

 Кассио. За лодыжку? Пожалуйста. Дор-р-р-огая... (Обнимает ее за ноги.)

Входит Яго, за ним — Отелло. У Яго в руках большая ромашка. Отрывая лепестки, Яго гадает.

 Яго. Верю в социализм, не верю в социализм, верю, не верю, верю, не верю, да, нет, да, нет. Да. (Твердо.) Да, не верю.

 Отелло. О чем ты бормочешь, Яго?

 Яго. Нет, нет. Отелло, тебе показалось. Скажи, Отелло: ты веришь Кассио?

 Отелло. Да, Яго, да, он честный работник. А почему ты спрашиваешь?

 Яго. Нет, нет, Отелло, тебе показалось. А мне ты веришь?

 Отелло. Да, Яго, да. Хотя порой в твоих глазах есть что-то не от наших глаз.

 Яго (отворачивается и закрывает глаза рукой). Нет, нет, Отелло, тебе показалось.

 Отелло. Открой их шире, Яго, и ты увидишь новую жизнь и новых людей.

 Яго (открывает глаза и видит целующихся Кассио и Дездемонову). А-а-а-а-а!

 Отелло. Что?

 Яго. Смотри на новых людей.

 Отелло. О-о-о-о-о.

 Яго. Ха-ха-ха.

 Кассио. Отелло.

 Дездемонова. Муж.

 Отелло. Не оправдывайся, я все видел. (Суфлеру.) Ну, голубчик, теперь подавай, больше я ничего не знаю.

 Суфлер. Ваши глаза выражали любовь.

 Отелло. Что?

 Суфлер. Ваши глаза...

 Отелло. Ваши глаза...

 Суфлер. Выражали...

 Отелло. Вы рожали!

 Дездемонова. Что вы говорите?

 Отелло. Я говорю, что вы рожали.

 Дездемонова. Вы с ума сошли, я не рожала.

 Отелло. Нет, рожали.

 Дездемонова. Нет, не рожала.

 Отелло. Раз суфлер говорит, что вы рожали, значит, вы рожали, и кончен разговор.

 Суфлер. Так ведь это не она, а глаза.

 Отелло. Глаза рожать не могут.

 Суфлер. Глаза не рожали, а выражали.

 Отелло. Я рожал? Ну, спасибо.

 Суфлер. Да не вы рожали, а «ваши глаза выражали любовь».

 Отелло. Мои?

 Суфлер. Да не ваши, а их.

 Отелло. --">